Онлайн книга «Жизнь за трицератопса»
|
– Жизнь, – ответила Лика. – Любовь. Она шумно вздохнула. Поднявшийся вихрь смел со стола бумаги профессора. – Конкретнее, – потребовал Минц. – Можно и конкретнее. Хочу проверить, была ли на самом деле та персидская княжна и правда ли, что дружки-гомосексуалисты из ближайшего окружения народного героя заставили его выбросить девушку за борт. Минц почесал лысину. – Главная проблема, с которой мы сталкиваемся, – сообщил он, – это определение места и времени события. Для этого мною создана поисковая система. Был бы известен год и страна – остальное микроспутник сам вычислит. Год нам известен – о нем поведал парусный мастер голландец Ян Стрейсс, попавший в Астрахань именно в те дни и слышавший эту легенду из уст самого Степана Разина… Так что набираем… – Вы осторожнее, Лев Христофорович! – Лика почему-то оробела перед лицом всевластия науки. – Чего вы боитесь? – А звук будет? – ушла от ответа Лика. – Спутник считывает текст по губам, так что он не может передать интонацию или тембр голоса, но смысл – пожалуйста. Вдруг небольшой дисплей загорелся зеленым сиянием, и по нему побежали полосы. – Есть тонкая настройка! – воскликнул Минц. Весь экран заняла ладья, обычная ладья, на каковых любил ходить в походы Степан Разин, казак и народный повстанец. В центре сидел, подпершись могучей рукой и склонив голову, с печалью во взоре народный вождь. У его ног, глядя преданно и любовно, примостилась несказанной красоты восточная девушка в синих шальварах и белом бюстгальтере. Ее вороные волосы волнами ниспадали из-под круглой расшитой жемчугом шляпки. За спиной атамана и по бокам от влюбленной пары сидели казаки дикого вида. Некоторые гребли, другие чистили оружие или бездельничали. Со стороны последних и слышался ропот. Камера как бы прошлась по их лицам, отмеченным печатями различных пороков. – Ой, – прошептала Лика. – Какая романтика. Тем временем включился звук, и ровный бесстрастный голос машины стал озвучивать высказывания спутников Разина, тогда как Лев Христофорович и Лика имели возможность наблюдать за говорившими. – Ох и не прав ты, атаман! – Нас на бабу променял. – Вчера детский приют пожалел, не ограбил, куда это годится? – Нас на бабу променял! Забыл обо всем! – Вот именно, забыл о ночах любви со старыми товарищами! – Сам наутро бабой стал. Тут не выдержал и Степан Разин. – Последнее высказывание меня возмущает, – сказал он. – Этого со мной не будет никогда! – И слава богу, – поддержала возлюбленного персидская княжна. – У нас со Степаном Тимофеевичем любовь! – Этого еще не хватало! – А кто будет холопов из неволи освобождать? – А кто возглавит сопротивление царским сатрапам? – И не исключено, что эта княжна – агент иноземного влияния. Степан Разин еще более закручинился. – Что же мне делать, братья? Возлюбленные мои? Раздались разрозненные голоса: – За борт ее! – В набежавшую волну! – И тут же – в поход на Москву! Разин сопротивлялся. – Во-первых, – сказал он, – княжна хороший товарищ и сладкая женщина. Во-вторых, нам дороги добрососедские отношения с Персией. – Надо, Степа! – был ответом хоровой крик. – Ну, если надо, – глубоко вздохнул Степан Разин, – то делать нечего. Ты хоть плавать умеешь? – Откуда мне в гареме плавать научиться? – удивилась княжна. – Для меня фонтан был крупнейшим водоемом. – Так ты потонуть можешь, – сказал Разин. – Вот именно! Пускай тонет! – закричали товарищи-казаки. – Ну, не поминай лихом, – сказал Разин и обхватил княжну обеими руками. Княжна приникла к его губам в прощальном поцелуе. Степан стал подталкивать девушку к борту. И, когда борт был близок, он толкнул девушку, но при этом он не прекращал рыдать и мучиться. – Ах ты, гяур вонючий! – возопила княжна и дала Степану Разину тяжелую пощечину. В этом месте показа женщина Лика закричала: – Так его! Всем им так будет! Степан Разин схватился за щеку и отпрянул. Другие казаки кинулись на девушку, желая ее утопить. Ох и отбивалась княжна! Руками, ногами, когтями, зубами! В конце концов казаки отступили и принялись вытаскивать пистоли и пищали. Не ожидая расправы, персидская княжна кинулась в воду. Она гребла одной рукой и кричала: – Да умею я плавать, умею! Каспийское море туда и обратно переплывала. А вы поглядите, не пропало ли чего на борту, кроме чести? Казаки сразу поверили княжне, хоть она оказалась обманщицей. Ее топили, а она не потонула. Пока искали и друг дружке мешали, княжна вылезла на берег под высокий обрыв утеса имени Стеньки Разина. Она подняла левую руку. В ней был зажат небольшой мешочек. – Вот, – крикнула она, – вот она, ваша разбойничья казна, ваши драгоценные камешки, отнятые у свободолюбивого и трудолюбивого персидского народа! – Держи ее! – Казаки стали грести к берегу. Но княжна пропала. И над голосами, стонами и ругательствами казаков поднялся голос, очевидно, принадлежавший Степану Разину: – Чтобы никому об инциденте ни слова! Утопили, и дело с концом. Пускай о нас песни слагают. Иначе позора не оберешься. Экран погас. – Убедительно? – спросил профессор Минц. – Убедительно, – вздохнула Лика. – А Непорочное зачатие показать сможете? – Ты с ума сошла! Это же ночью было, в темноте. И Лика согласилась со Львом Христофоровичем. Они принялись думать, на какой бы еще спорный момент истории им взглянуть. Может, на Финляндский вокзал, когда Ильич с броневика призывал к революции. Или посмотреть, своей ли смертью умер Иосиф Виссарионович Сталин. Они так увлеклись забавной беседой, что не заметили, как вошла Ксения Удалова. Она искала своего мужа Корнелия, но ее заинтересовала беседа. – А ну-ка, – сказала она, – шутки ради погляди, чем занимался мой Корнелий в четверг в восемь часов утра. – Пожалуйста, – пошутил в ответ Минц. Он понимал, что ничего предосудительного в восемь утра Удалов делать не мог. Нашли Удалова. Оказывается, состав преступления был налицо, и Минц предал лучшего друга! |