Онлайн книга «Жизнь за трицератопса»
|
– Она без шапки была? – спросил Удалов. – Чего? – И как ее мать выпустила? Ведь мороз был? – Мороз. Но дело не в этом. – А когда можно попользоваться? – спросил Удалов. – Как так – попользоваться? – Принять. У каждого свои проблемы. – А у тебя какие? Со счастьем? – Может, и со счастьем. – Но я еще не готов. – Вот я и думаю – не вообразил ли ты это счастье, Лев Христофорович? – Обижаешь, – ответил Минц. – А со своей стороны, чтобы унять твой скептицизм, обещаю, что ты будешь первым, кому я дам испытать сон. – Лев Христофорович, я так понимаю, что ты можешь внушить сон на определенный момент в прошлой жизни. И необязательно, чтобы это был счастливый миг. – Ты прав, Корнелий, – ответил профессор. – Счастье я обещать не могу. Но могу обещать: во сне ты снова переживешь такой-то день и час своей жизни. – И мое дело заказать тебе нужный день? – И нужный час. – А если я ошибся? – Если ошибся, то увидишь, чего не желал. Но Удалову не нужно было счастье. Другая проблема волновала его беспокойный ум. Минц догадался, что Удалов что-то утаивает от него. – Зачем тебе понадобился вещий сон? – Мне нужен сон вещий, чтобы найти вещи, – ответил Удалов. – Когда сделаешь мне укол? – Не укол, пилюля. – Еще лучше. Испытания состоялись через две недели. Утром Минц казался усталым. – Опять не спал? – спросил Удалов. – Там же был, то же снил. – Опять Аллочка Брусилович на набережной у Кремля? – И глазки, как алмазная крошка. – Лев Христофорович, а не становишься ли ты наркоманом? – спросил Удалов. – Если тебе вновь и вновь хочется испытать чувство счастья, то потом тебе не захочется возвращаться в нашу действительность. И ты увеличишь дозу и рехнешься! – А может, мне хочется остаться там навеки, продлить счастье – от мгновения до вечности? – Ты обещал, – перебил друга Корнелий, – что дашь первую снотворную пилюлю мне по дружбе. Так ли это? Не передумал ли? – Говори, какое мгновение в прошлом тебе надо мысленно посетить? Что ты хочешь пережить вновь во всей видимости реализма? Первый поцелуй? – Нет. – Неужели тот день, когда тебе на шейку повязали красный галстук? – Нет. – Последний экзамен в школе? Удалов отрицательно покачал головой. Минц пожал плечами. – Ты извращенец, – сказал он. Удалов и это отрицал. – Тогда говори! – Три часа ночи восьмого октября сего года. – Что? – Удивлению Минца не было предела. – Два месяца назад? – Вот именно. – Но что же могло произойти? – Не тереби душу. Мы с тобой взрослые люди и не задаем лишних вопросов. Показывай, как работает твой наркотик! – Очень просто, – ответил Минц. Он взял со стола большой будильник с календарем тайваньского производства, продается в универмаге за сто десять рублей. Стекло с циферблата было снято. Затем Лев Христофорович вытащил из мензурки оранжевую пилюлю и положил ее на циферблат. Он бормотал вслух: – Три часа ночи восьмого октября сего года. Удалов увидел, что циферблат показывал часы, минуты, а также число, день недели и еще – маленькая стрелочка, самодельная – год от Рождества Христова. Минц набрал нужную дату и время. – Теперь подождем, – сказал он, – дай прибору зарядиться. Они сыграли партию в шахматы, потом Минц угостил соседа чаем. Говорили о событиях последних дней, о разгуле бандитов в масштабе области, об оскудении крокодилов в озере Копенгаген, землетрясении в Гватемале, видах на урожай наркотиков в Золотом треугольнике и даже шансах русского человека Сточасова победить на выборах мэра города Паталипутра на планете того же названия. Время пролетело незаметно. Будильник щелкнул и сыграл арию Трубадура. – Все, – сказал Минц, – заряжена твоя пилюля. Перед сном примешь, и спи спокойно, скоро начнет сниться сон совершенно реалистический, повторяя событие в жизни. И ты получишь свое удовольствие, а какое – не скажешь? – Получу – скажу, – ответил Удалов, с благодарностью забрал оранжевую пилюлю и пошел к себе. Пилюлю он спрятал среди рыболовных крючков и блесен, не хотел, чтобы ее увидела Ксения, потому что она обязательно подумает что-то неправильное. Может, решит, что Удалов тайком от нее лечится от неприличной болезни, может, что он стал наркоманом. День тянулся медленно и неинтересно. Удалов даже лег поспать, чтобы убить его. Но когда проснулся, было все так же сумрачно и снежно. Ксения почуяла неладное, когда кормила мужа обедом. – Опять пил? – спросила она. Подозрение было необоснованным, потому что Удалов пил редко, понемногу и только в хорошей компании. Но ведь надо мужа в чем-то подозревать! Мужья – это опасная категория домашних животных, которые норовят выскочить на лестничную площадку в поисках приключений. Когда-то один итальянский деятель сказал: «Жена Цезаря вне подозрений». – А что натворил? – спросила Ксения. – Ничего, – неубедительно ответил Удалов. Подобно любому мужу, Удалов на семейных допросах сразу чувствовал свою вину, даже если ее и не было, и тянуло в чем-нибудь признаться. – А ты не красней, не бледней, – сказала Ксения. – Вижу по твоему рылу, что оно в пушку. Удалову захотелось взглянуть в зеркало, хоть он и понимал, что жена говорит в переносном смысле. Он стал думать о том, как сейчас заснет и тогда сможет решить загадку, которая мучает его уже второй месяц. Тут по телевизору стали показывать сериал про петербургские тайны, и Ксения отвлеклась. Чужие проблемы казались ей более актуальными. Удалов же сослался на головную боль, услышал на прощание язвительную реплику супруги: «Знаем-знаем, почему у тебя голову ломит!» – и пошел готовиться ко сну. И тут случилась беда. Минц не предупредил, а Удалов не подумал о том, что на человека в нервном ожидательном состоянии духа может навалиться бессонница. Что и случилось. Удалов лежал в темной комнате, смотрел в потолок, слушал, как рядом похрапывает жена, а сон не шел. Удалов просчитал до десяти тысяч, попытался вспомнить все стихи из школьной программы, но сон не шел. За окном переругивались собаки. Про шли пьяные дети с гитарой. Они нестройно пели песню «Спокойной ночи, малыши». В иной ситуации Удалов бы улыбнулся, но сейчас он только сердился. |