Онлайн книга «Отпетые любовники»
|
Максим кивнул. Он все понял. Лукомор предлагал им провести допрос в помещении для приватного танца. Стриптизеров подадут туда. Глава 9 Стриптизер танцует для женщин, а допросить его может и мужчина. Максим только рад был бы поскорей встретиться с Бэтменом, но его с ходу найти не удалось. Зато Красная Шапочка отыскалась почти сразу. С ней майор и уединился в помещении для приватного танца. Он ожидал увидеть легковесную, расфуфыренную особу в короткой латексной юбке и в туфлях на высокой стеклянной подошве, но в комнату вошла миловидная девушка в закрытом светло-сером платье средней длины. Босоножки на ней обычные, даже без высокого плетения, какое предпочитают жрицы разврата. Прямые светлые волосы аккуратно убраны назад и стянуты резинкой на затылке. Минимум косметики. Лицо у Маши Яковлевой симпатичное, даже одухотворенное. Глаза красивые, выразительные, смотрят умно, осмысленно. Полная высокая грудь, тонкая талия, не широкие, но развитые бедра, длинные стройные ноги. Такой вот отменный природный капитал. – Мне сказали, что я должна перед вами станцевать, – проговорила Маша, с пытливым прищуром глядя на Максима. – Так в чем же дело? – Я подумала, что это шутка. – Почему вы так подумали? – Я знаю, когда Рома шутит. – Она смотрела на Максима так, как будто хотела его прочитать. Видимо, ей не сказали, что с ней хочет пообщаться человек из полиции. Видимо, какой-то там Рома решил приколоться над ней. Но, возможно, не на ту нарвался. Хорошо, что ей не сказали, кто ею интересуется. Максим просил ничего не говорить ни Яковлевой, ни Рогушину. А могли сказать и быстренько допросить девушку, чтобы ввести Лукомора в курс дела. – Вы не готовы смотреть танец. Кто вы? – А вы угадайте. – Угадывают в «Поле чудес». По буквам и целиком. Вы из полиции? – Почему вы так подумали? – Да вот подумала. Сейчас вы спросите, что я такого натворила. Я не знаю, что вам сказать. Не было ничего такого. Ее взгляд и мимика выражали тревогу, замешательство, но Маша пыталась успокоить себя четкой констатацией фактов. Ничего противозаконного она не совершала, и не в чем ее уличить. Если что-то вдруг и предъявят, то это оговор. – Что вы делали вечером двенадцатого июня? – Двенадцатого июня? Праздник был, День России, кажется. К выходу готовилась, но мне велели ехать в Семьяновку. Вызов поступил. Значит, вы все-таки из полиции? – всполошенно спросила девушка. – Нашли повод так думать? – Максим усмехнулся. Он был почти уверен в том, что прочитал Машу. Похоже, она сама видела тогда какую-то крамолу, которая могла прижать ее к стенке. – Я не знаю. Юра сказал, что там все было по взаимному согласию. – Что было? – Он с домработницей в ее комнате закрылся. – С домработницей? – Я так и не поняла, с кем имею дело! – Маша нахмурилась. Всем своим видом она просила не держать ее за дурочку. – Майор Одинцов, начальник уголовного розыска. Вы хотели что-то сказать? – Если вы хотите, чтобы я… – начала Маша, запнулась, взяла себя в руки, сосредоточилась и четко спросила: – В чем вы обвиняете Юру? – А почему вы думаете, что его? Может, вас? – Меня? – возмущенно проговорила девушка. – Я в этом не участвовала. Да и не могла я!.. – Что не могли? – Так, спокойно! – Маша вытянула руки, растопырила пальцы с ярким маникюром. Максиму нравилась ее манера поведения, эта серьезность, смешанная с наивностью. – Если вы меня обвиняете, скажите, в чем. – Я вас не обвиняю и пока даже не подозреваю. – Тогда скажите, что произошло. – Значит, говорите, Юрий Рогушин закрылся в комнате с домработницей? – Я спрашиваю, что произошло? – Маша сурово нахмурила брови. Одинцов мог сказать, в чем он подозревает ее и Рогушина, но ему хотелось знать, что произошло в комнате у Риты. Без оперативной хитрости здесь, похоже, не обойтись. Тем более что Маша сама навела его на эту мысль. – Маргарита Минич, домработница, о которой вы говорите, подала заявление. – По поводу?.. – строго спросила девушка. – По поводу изнасилования. – Понятно. – Что вы можете сказать об этому? – Маргарита была не против. Это я вам точно скажу. Даже более того, она сама спровоцировала ситуацию. Но у женщин противоречивая натура. Маргарита могла и расхотеть, а Юра, как всякий мужчина, мог пойти напролом. Но Маргарита не выглядела расстроенной. Не берусь утверждать, но мне кажется, ей понравилось. Да и расплатилась она сполна. – С кем расплатилась, с Рогушиным? – С нами. – Значит, вы тоже участвовали? – Да, конечно. Нас заказали в паре, сумма вознаграждения была оговорена заранее. – За номер? – Ну да. Но хозяйка дома ушла к себе в комнату и заснула. Домработница сказала, что деньги есть, сходила за ними в кабинет, который на втором этаже. – Когда? До Рогушина или после? – После. Они еще там задержались. – Значит, Рогушин ходил туда вместе с ней? – Да. – И что они там делали? – Я же говорю, за деньгами ходили. Маргарита расплатилась, проводила нас. Вот и все. – И долго они в кабинете находились? – Полчаса, может, больше. Даже не знаю, чем они там занимались. Я их не торопила. В клуб возвращаться не хотела, настроения не было. А там стол, коньяк хороший. Сидела спокойно, телевизор смотрела. Никто не трогает, а время уже оплачено. – Значит, они там, в кабинете, а вы телевизор под коньячок смотрели? – А это преступление? – Нет. А хозяйка?.. – Хозяйка спала. – И что, ни разу не выходила? – Ни разу. Как убитая спала. – А гости? – Были, но сразу ушли. Мы только-только работать начали. – Значит, Юра с Маргаритой в кабинете пропадали? О том, чем Рогушин занимался там с горничной, Максим хотел узнать от него самого. Такой случай скоро представился. Допустим, человек занимается боксом. Но не должен ходить, выставив руки для обороны и атаки. Лыжник в обычной жизни не отталкивается от земли невидимыми палками. Маша это понимала, поэтому не выставляла свою профессию напоказ. Она не стреляла томными глазками, не выпячивала губки, не виляла бедрами. |