Онлайн книга «Дети Арбата»
– Я с ним почти не общаюсь, так, шапочное знакомство. – Общаться вам придется волей-неволей, – возразил Алферов, – три года в молчанку не проиграешь, общение неизбежно. Есть у вас еще Маслов Михаил Михайлович, бывший полковник Генерального штаба. – Вот уж кто меня совсем не интересует, – сказал Саша, начиная, как ему казалось, догадываться, какую цель преследует Алферов. – Безусловно, – подхватил Алферов, – другое поколение, другая формация. Те, с кем вы этапировались, вам ближе хотя бы по возрасту. Тот же Квачадзе… Переписываетесь с ним? – Нет, даже не знаю, где он. – Что же вы так забросили своих попутчиков? – полюбопытствовал Алферов. – Впрочем, я вас понимаю: Квачадзе – троцкист, и заядлый. Но вот Соловейчик… – С Соловейчиком я изредка переписываюсь. Конечно, он бы мог ему этого не говорить. Мог бы спросить: «Для чего вы меня вызвали? Для допроса? Тогда ведите его по всей форме, а такого рода беседы меня не устраивают». Но Саша этого не сказал. Ничего плохого Алферов ему не сделал, хочет говорить по-человечески, пожалуйста, он примет такой разговор. – Давно вы получили от него последнее письмо? – Разве вы не знаете? – ответил Саша. – Мне казалось, что вы в курсе всей моей переписки. – Да, иногда приходится просматривать почту административно-ссыльных, это входит в наши обязанности, – подтвердил Алферов, – но я делаю это нерегулярно, выборочно. – Мои конверты всегда вскрыты. – А какой смысл их снова заклеивать, – засмеялся Алферов, – все равно увидите, что они вскрывались. Но повторяю, делаю это выборочно, мог и пропустить последнее письмо Соловейчика. – С ним что-нибудь случилось? – спросил Саша. – Особенного ничего. Просит перевести в Гольтявино, утверждает, что там у него невеста. Это правда? – Да, – подтвердил Саша, – у него там невеста. Я ее сам видел, когда мы проходили через Гольтявино. – Допускаю, что в Гольтявино у него невеста. Но это не дает ему права самовольно покидать назначенное место жительства. А он без разрешения ездил в Гольтявино. Возможно, я посмотрел бы на это сквозь пальцы, дело молодое, любовь и так далее. Но Гольтявино в ведении Дворцовской комендатуры, а они на это сквозь пальцы смотреть не желают. – Я об этом ничего не знал, – сказал Саша. – Но его можно понять. Уж если кто случайно попал сюда, то именно Соловейчик, далекий от политики человек. К тому же человек легкий, контактный, все эти ограничения для него очень обременительны. Конечно, странно, что он решился на такое, но любовь не знает границ. – Лирика, Панкратов, сантименты, на официальном языке это называется побег! И за побег наказывают не только бежавшего, а и тех, кто способствовал побегу. В Рожкове есть еще ссыльные, он их всех подвел. – Если кто-нибудь убежит из Мозговы, я буду за это отвечать? – Да, представьте себе: один убежит – все отвечают. И надо оберегать невинных людей от эгоистов, думающих только о себе. О любом готовящемся побеге надо сообщать властям, таков порядок. И надо в этом нам помогать. Вот вы утверждаете, что вы честный советский человек. Помогайте! – Вот кем вы хотите меня сделать?! – Александр Павлович, ну зачем так? За провокаторство у нас положено строжайшее наказание. Мы не просим вас сообщать о настроениях, о разговорах. Мы хотим предотвратить побеги, спасти легкомысленных людей, которые бегут, и доверчивых людей, которые тому способствуют. Переведем вас в Кежму разъездным механиком в МТС, будете свободно передвигаться по району, встречаться со ссыльными, в том числе и с теми, кто хочет бежать. А вы их отговаривайте. В крайнем случае, сообщайте нам, чтобы мы могли предотвратить побег. Будете материально обеспечены, жить будете в районе, а не в деревне и людей спасете от безрассудных поступков. – Вы напрасно тратите время, – сказал Саша, – то, чего вы хотите, я делать не буду. Считаю аморальным. – Мою работу вы тоже считаете аморальной? – Вы служите и выполняете свои служебные обязанности. А я ссыльный и тоже буду выполнять свои обязанности. – Какие? – Отбывать свой срок. Алферов помолчал, потом улыбнулся и сказал: – Александр Павлович, вы ставите меня в очень затруднительное положение. – Я вас не понимаю. – Вы сказали «любовь не знает границ», вы правы, допустим. Но ваша жена – учительница. Можем мы доверить воспитание подрастающего поколения жене человека, политически нелояльного? – У меня нет жены, с чего вы взяли? Учительница? Я захожу к ней иногда за книгами, только и всего. – Александр Павлович, мы с вами мужчины и хорошо понимаем друг друга. Я и не рассчитывал на другой ответ. Но учительница – ваша жена. И если вы будете благоразумны, то мы не только вас, но и ее переведем в Кежму, и тут нужны учителя. – Никакой жены у меня нет, – нахмурился Саша, – с таким же успехом вы можете объявить моей женой любую женщину в Мозгове. Если вы тронете учительницу, то совершите величайшую несправедливость. – Никто не собирается ее трогать. Но оградить ее от чуждых влияний мы обязаны. Скажем, переведя вас в другое место. – Вы хозяева! – Саша вздохнул с облегчением. Черт с ним! Переедет в другую деревню, лишь бы Зиду не тронули. Алферов встал, прошелся по комнате… – Скажите, Панкратов, каким вы мыслите свой путь в жизни? – После ссылки вернусь домой, буду хлопотать о пересмотре дела. – В Москву вы не вернетесь, получите минус. – Работать можно не только в Москве. – Пересмотр дела? – продолжал Алферов. – Вряд ли вы его добьетесь. Судимость на вас будет висеть. – Бывает, что судимость снимают. – Бывает, – согласился Алферов, – но за заслуги перед государством. А я не вижу у вас особого стремления совершить нечто особенное. Ведь вы обижены. – Я не обижен. Но как билась моя мать в коридоре, когда меня уводили, не забуду. И как шил мне дело следователь, тоже не забуду. – Ну хорошо, – Алферов снова уселся против Саши, – перейдем к делу. Соловейчик убежал! Он пытливо смотрел на Сашу. Саша ошеломленно смотрел на него. – Этого не может быть. Соловейчик не так глуп, он хорошо понимает, что убежать некуда. – И все же он сбежал, он писал вам что-либо? Саша усмехнулся: – Сбежать глупо, писать об этом еще глупее. – Безусловно, – согласился Алферов, – и все же вы здесь его единственный друг, единственный товарищ. – Вы хотите меня обвинить в пособничестве побегу? – Панкратов, – внушительно сказал Алферов, – я к вам отношусь гораздо лучше, чем вы думаете. Никто вас в этом не обвиняет. Но Соловейчик хорошо продумал маршрут побега. Этих маршрутов два: первый – по Ангаре к Енисею, второй – через тайгу в Канск. И по тому и по другому пути он далеко не уйдет, в первой же деревне его задержат. Идти в обход селений – нужен большой запас продовольствия, которого у него нет. Но возможен и третий путь – вверх по Ангаре, на Иркутск. Эта дорога длиннее, но на пути есть Мозгова, где живете вы, и дальше вверх еще два селения, где живут единомышленники его невесты. Не исключено, что он выбрал именно этот путь, не исключено, что он явится к вам. |