Онлайн книга «Нелегал из Кенигсберга»
— Хороша Маша, да не наша! — невесело откликнулся майор. — Похоже, пора сматывать удочки… — Может, ночью повезет? — Ночью могут не заметить повязок и полоснуть для острастки. А мотоциклисты обогнали машину и понеслись своим ходом. Легковушка же — это был черный «опель-кадет» — сбавила ход и подъехала к «полицаям». Задняя дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул немолодой гладко выбритый офицер. — Где ест дорога на Тэвли? — спросил он, с трудом подбирая слова. Лунь оживился и ответил ему по-немецки: — У вас есть карта, господин майор? Немец заулыбался, заслышав родную речь, чего никак не ожидал от обычного русского полицая. Кроме него и водителя, в машине никого не было. Лунь многозначительно глянул на Лобова: берем! Сергей спрыгнул на землю, держа Греню под уздцы. — У меня есть карта, но я не нашел на ней поворота на Тевли. Вероятно, здесь проложили новую дорогу. — Да, вы правы. Дорогу проложили только в мае и ее не успели нанести. Давайте карту, я покажу. Майор стал расстегивать планшетку. Лобов же, как было договорено раньше, подошел к дверце водителя и поднес пальцы к губам: «Закурить не найдется?» Шофер полез за сигаретами в бардачок, подставив под дуло нагана стриженый затылок. Выстрел! Солдат завалился на соседнее сиденье, Сергей перевел наган на майора, который уже находился на мушке Луня. — Вы арестованы! Любое движение будет стоить вам жизни! Офицер и не думал сопротивляться — к машине бежали из кустов еще двое: Чуднов и Петрович. Дальше действовали так, как уже не раз проиграли на полянке: Лунь подсел к майору слева, Лобов — справа. Петрович, подвинув убитого шофера, сел за руль. А Чуднов вскочил в седло и погнал Греню на лесной проселок. Туда же вывернул и Петрович. Лунь успел посмотреть в оба конца дороги — все чисто, на дороге никого. Вся операция заняла не более пяти минут. Пленный молча позволил забрать из кобуры свой парабеллум. Лоб и шея его покрылись крупными каплями пота. — Куда вы меня везете? — выдавил он. — Слушать сказки Венского леса, — отвечал ему Лунь. — Сказки будете рассказывать вы. — Вы оставите мне жизнь? — Оставим. Если не будете рассказывать сказки, а говорить правду. — Я скажу вам всю правду. — Тогда достаньте для начала ваши документы! Майор послушно полез в карман за удостоверением. Тем временем Петрович вырулил на полянку, где их сиротливо поджидал радиофургон. В его кузове Северьянов и начал допрос. — Я майор Вальтер Вебер, начальник тыла 45-й пехотной дивизии. Ехал в Тевли для организации продуктового склада. — Кто командир дивизии? — Генерал-майор Шлиппер. — Из каких частей состоит дивизия и где они дислоцированы? Вебер отвечал по-военному кратко и точно. Записав его ответы, Лунь велел майору снять китель. Тот насупился: — Я хотел бы умереть в мундире. Это моя единственная просьба… — Никто не собирается вас расстреливать, — солгал Лунь. — В этой форме у вас слишком вызывающий вид. Вам лучше переодеться. Майор нехотя расстегнул пуговицы. Под мундиром у него оказалась спортивная майка с прямокрылым имперским орлом на груди, перехлестнутая зелеными подтяжками. — Надеюсь, брюки можно оставить? — Можно. Следуйте за мной, я покажу, где вы будете сейчас жить. Пленный пошел вперед, за ним — слегка поотстав, шагал Лунь. Он тихо клял эту подлую участь разведчика — стрелять в спину, стрелять в затылок, стрелять в безоружного… Одно дело — в открытом бою, другое — вот так: по-палачески. Но иного выхода не было: диверсанты в плен не берут. «Ну, хорошо, — убеждал себя Лунь. — А как же они всем вермахтом ударили по спящей армии?! Ударили втихаря, внезапно, по-иезуитски?!» Он вспомнил Крепость, подвал, умирающего капитана Суровцева, распалил в себе гнев и, подведя майора к овражку, выстрелил ему под левую лопатку, обтянутую белой майкой. Немец рухнул в овражек, даже не оглянувшись; под тяжестью его тела затрещали сухие веточки больной пожелтевшей ольхи… В лагере Луня встретил радостный Петрович: — Смотрите, товарищ майор, что я нашел! Из распахнутого багажника «кадета» он извлек канистру с бензином. — Целехонькая! Под горловину! В стороне под кустом лежало тело убитого шофера. — Спасибо вам за курево, товарищ майор! — Кури на здоровье! Только сначала сними с немца обмундирование. Лобов с Чудновым увлеченно рассматривали извлеченную из планшетки карту и спорили, пытаясь определить свое место. Все были в приподнятом настроении — удача окрыляла. — Шофера в овраг, — распорядился Лунь. — С майора снять сапоги и брюки. Все немецкое обмундирование сложить в легковушку… Петрович, лопата в твоем хозяйстве найдется? — Найдется. — Закопай обоих. Все приказания Луня выполнялись беспрекословно. В нем признали командира. Пока все занимались захоронением трупов, майор тщательно осмотрел машину. Надо было хоть как-то изменить номер пропавшего «кадета» — мало ли кто сможет узнать его на дорогах? Лунь долго изучал цифры. Восьмерку можно легко превратить в тройку. Он достал наган и точным выстрелом пробил дырку посреди восьмерки. «Вот и гадай теперь, то ли это “восемь”, то ли “три”? — удовлетворенно подумал он. — Попала в номер шальная пуля — и взятки гладки». Последнюю цифру «4» он замазал солидолом и припудрил пылью. Тоже убедительно получилось. «Ну, вот теперь и на люди можно!» * * * В деревне Волкогонье играли свадьбу. Староста выдавал дочь за начальника местной полиции. Столы были расставлены в палисаднике прямо под вишнями. Заливалась гармошка, а в паузах, когда гармониста поили, играл патефон. — Пир во время чумы! — усмехнулся Лунь, вылезая из машины. Он был в мундире майора-тыловика, за рулем сидел Лобов в форме солдата-шофера. — Значит так, — наставлял его Лунь. — Ты молчишь — русского не знаешь. Если, не дай бог, кто-то спросит по-немецки, тоже молчишь или отвечаешь на какой-нибудь тарабарщине, потому что ты эстонец. — Яволь! — Молодец! Можешь, когда захочешь. Пошли!.. Оружие наготове. Хозяин дома — лысый грузный мужичок в плисовой жилетке — завидев немецкого офицера, радостно бросился ему навстречу. — Проходите, пан офицер, будьте добренькими! — с хмельным радушием приглашал он. — Свадьба у нас туточки. Дочку родную замуж отдаю! Кали ласка — за стол! Лунь надменно, как и подобает истинному арийцу, оглядел застолье. |