Онлайн книга «Страх»
Стояла молча, занимая весь дверной проем, в том легком ситцевом платье, в котором работала летом в кафе, оттуда и прибежала. – Здравствуй, – сказал Саша добродушно, – чего стоишь, проходи, садись. Она прошла, села рядом с Сашей на край железной кровати, повернулась к нему, молча смотрела. – Что смотришь? – так же добродушно спросил Саша. – Давно не видела? – Когда уезжаешь? – Завтра московским. – Куда? Саша пожал плечами: – Пока до Москвы, в поезде решу, возможно, в Рязань. – Елизавета – дрянь, не предупредила меня. – А если бы предупредила? Что меняет? Уехал бы раньше, не оформив документы. На новом месте было бы еще хуже. – Это верно, – согласилась Люда. Она придвинулась к нему, обдало в темноте знакомым запахом, погладила по голове. – Горемыка ты, опять понесет тебя по свету. – Она убрала руку. – Егорыч утром сказал: «Квартиранта моего в милицию вызвали». Я сначала подумала – по шоферским делам. А потом рабочий у нас один при кухне, как у тебя отметка в паспорте, на работу не вышел. Пришел часов в двенадцать, говорит: «Увольняйте, уезжаю», ну, в общем, все узнали, что и как. Я кинулась к тебе – дома нет. Побежала к Лизке на работу, а там не протолкнешься. Много народу повысылали. – Компания большая, – засмеялся Саша. – Михайлова уже нет, – сказала вдруг Люда. – Какого?! Секретаря обкома?! – Да. Кругом берут, так что, может, и лучше, что уезжаешь. – Может быть… Других твоих знакомых не тронули? – Н-нет… Про Ангелину думаешь? Так ведь у нее паспорт чистый. Те, кому в тридцать третьем году отказали в паспорте в Москве и Ленинграде, здесь паспорта получали чистые, без всяких пометок. – Она вздохнула. – Да, – сказал Саша, – я это знаю. – Полно таких случаев, – подтвердила Люда, – вот и Глеб Дубинин, его в тридцать третьем тоже из Ленинграда поперли. – Глеба? За что? – Мать у него то ли из поповской семьи, то ли из дворянской. Он тоже здесь паспорт получал. – Зачем же уехал? – Халтурить. Я Ганну видела, говорит: «В Уфу они уехали с Семеном Григорьевичем, сшибут монету, вернутся». Уфа! И там живет родственник тети Веры. И Вера уже написала ему. – Точно они в Уфу поехали? – Точно. Сказал Ганне: «Пиши мне – Уфа, Центральный почтамт, до востребования». Он за свою тетушку беспокоится, боится – концы отдаст. Ну и приказал Ганне: «Заходи иногда к ней, справляйся, в случае чего дай телеграмму». Они помолчали, Люда тронула его руку, взяла в свои. – Ты не в обиде на меня? – За что? Как я могу на тебя обижаться? Наоборот! Она слушала, уставившись глазами в пол, потом подняла голову… – У меня… – она запнулась, – даже не знаю, как тебе сказать… В общем, есть у меня человек, хороший человек, любит меня. Скоро к нему в Москву уеду. Верит он мне, и я его уважаю, не хочу обманывать. С тобой… С тобой совсем другое. Резанул ты меня по сердцу тогда в кафе, в первый вечер, помнишь? А уж у Ангелины, как поняла, что ты из заключения, сразу образумилась, решила – в моем положении не имею права с таким связываться. А в машине Леонидовой опять как представила, что не знаешь ты, куда тебе ехать, нет у тебя ни дома, ни работы, не выдержала. Думаю, не простит мне этого Бог никогда. Я тобой, Саша, перед Богом хотела оправдаться. Не покинула я бездомного в несчастье, не оставила на улице, и мне Бог простит, что увожу отца от ребятишек, сама без отца росла, плохо, Саша, без отца расти. А я увожу его. Она оставила Сашину руку, вынула из кармашка носовой платок, вытерла слезы. – Не обращай внимания, расстроена я. Жалко мне тебя… Ну а как пошел ты на работу и на квартиру переехал, я решила: все! Не имею больше права. И нравился ты мне, и все такое… И все равно не должна я обманывать того человека… А сегодня, когда услышала, все бросила, сюда прибежала, думаю, как спасти его… Теперь уже Саша сам взял ее руки в свои. – Я рад, что ты пришла, жалел бы потом, что не повидались, что не успел тебе сказать, как много ты для меня сделала. Пропал бы я без тебя. – Он смотрел на нее. – И знаешь, больше всего я хочу, чтобы именно ты была счастлива, чтобы воздала тебе жизнь за все. Искренне говорю, от чистого сердца. Люда напряженно слушала, опять потекли слезы из глаз, она вытерла их платочком. – Спасибо, Саша, спасибо за добрые слова. И тебе пусть повезет… – Она опустила платок в кармашек. – Ну, давай поцелуемся на прощание. Встала, поцеловала его в губы, крепко поцеловала, долго держала его голову в своих руках, смотрела в глаза. Потом опустила руки. – Все! Прощай, Саша, не поминай лихом. Счастья тебе! Поезд пришел на Ленинградский вокзал. Отсюда пять месяцев назад мама провожала его в Калинин. Теперь он опять здесь, кончено с Калинином. Что ждет его в Уфе? Что будет после Уфы? Саша пересек площадь. Пахло разогретым на солнце асфальтом, с детства знакомый запах летней московской улицы. Подумалось вдруг, что сейчас он встретит Варю. Может же судьба совершить чудо! Он всматривался в толпу, в лица девушек, даже похожих на нее не было. Потом ему показалось, что она идет впереди, точно – Варя, Варина фигура, волосы, походка… С замирающим сердцем обогнал ее. Нет, не Варя! На Казанском вокзале Саша закомпостировал билет, теперь надо дать телеграмму. Стол в чернильных пятнах, почти пустая чернильница, ученическая ручка, веревкой привязанная к столу, перо не пишет, а царапает, стулья заняты, писать надо стоя. Кто-то легонько дотронулся до его плеча. Саша вздрогнул: Варя! Обернулся. Чуда не произошло. В перевязанном крест-накрест платке стояла возле него молодая цыганка. – Дай, соколик, погадаю, всю правду скажу. – Спасибо, не надо! Он наклонился к столу, дописал телеграмму: «Уфа Центральный почтамт до востребования Дубинину Глебу Выезжаю двадцать пятого поезд номер сорок вагон семь Встречай Саша». 1988–1990 Переделкино |