Онлайн книга «Прах и пепел»
Жуков приказал вызвать Голикова в штаб фронта. Голиков явился в Перхушково 2 декабря. Вошел – плотный, лысый, моложавый, со своей обычной улыбочкой на круглом лице. Эту улыбку Жуков не переносил еще со времен Генштаба, с ней Голиков обычно являлся от Сталина. На доклад к Сталину Голиков ходил с двумя папками. Если Сталин был мрачен, докладывал утешительную информацию, если благодушен, говорил правду. Однако если Сталин чему-нибудь не верил, мгновенно с ним соглашался – да, вы правы, товарищ Сталин, это и есть дезинформация… Все боятся Сталина, и он, Жуков, боится, подчиняется его распоряжениям, часто нелепым и вредным. Но всегда докладывает и свою позицию. И ни разу в угоду Сталину не говорил неправды. Не всем такое сходит с рук. До Голикова расстреляли трех начальников военной разведки – Берзина, Урицкого, Проскурина, – их правдивая информация не устраивала Сталина. Но они умерли честными коммунистами. А Голиков – дезинформатор! Жуков своими глазами видел телеграмму Зорге о том, что Германия во второй половине июня нападет на Советский Союз, с резолюцией Голикова: «В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений». Такая информация отбрасывается за три недели до войны! Как посмел Голиков возглавить разведку, ничего в ней не понимая? На плане «Барбаросса» написал, что это дезинформация, рассчитанная на обман англичан. И все из трусости! Теперь Сталин дал ему армию. Но и здесь Голиков по-прежнему игнорирует непосредственное начальство, обращается к самому Сталину. А Сталину на него наплевать! Командующие фронтами выпрашивают у Сталина каждый танковый взвод, каждую батарею, каждую эскадрилью – все взял в свои руки, любую мелочь, хочет, чтобы все зависели от него, и только от него. «Если бы дивизии продавались на рынке, я купил бы для вас пять-шесть дивизий, а их, к сожалению, не продают». Такими словами ответил Сталин Тимошенке на его просьбу дать одну дивизию. Тимошенке! А тут какой-то Голиков! – Я получил ваш доклад, – сухо произнес Жуков. – Почему не можете наступать? Голиков начал издалека: – Я выехал из Москвы в район Пензы 26 октября. На формирование мне отвели два-три месяца… – Три месяца! – усмехнулся Жуков. – К тому времени война может кончиться. Кто установил такие сроки? – Главное управление по формированию, – уклончиво, не называя имен, ответил Голиков, – но 24 ноября я получил приказ товарища Шапошникова начать движение и 2 декабря сосредоточиться в районе Рязани. – Почему не сосредоточились? – Для переброски армии требуется сто пятьдесят два эшелона. Прибыло только шестьдесят четыре, в пути сорок четыре, еще не грузились тоже сорок четыре. – Почему не добивались вагонов? – Мы телеграфировали во все инстанции. Вы знаете обстановку на железнодорожном транспорте. – Обстановка для всех одинаковая. Однако все резервные армии прибыли в срок, кроме Десятой. Голиков пожал плечами – на такой довод ему нечего ответить. – Какова готовность войск? – раздраженно спросил Жуков. – Шестьдесят пять процентов рядового состава не служили в армии. Обучались с деревянными ружьями, винтовок не было. Из сорока двух командиров полков большинство окончили церковно-приходскую или сельскую школу. – Я спрашиваю не об образовании командного состава, а о боеспособности дивизий. – Из одиннадцати дивизий более или менее способны вступить в бой четыре. Остальные недовооружены: недостает винтовок, станковых пулеметов, ППШ, минометов, противотанковых ружей, нет танков, тяжелой артиллерии, авиационного прикрытия, теплое обмундирование дивизии должны получить сегодня на станциях разгрузки – получили ли, не знаю. В кавалерийских дивизиях не хватает даже конской амуниции… Жуков молча слушал. Так формируются все армии, и все выходят из положения. А этот жалуется. Конской амуниции не мог достать в Поволжье! Оружия не сумел раздобыть на заводах Горького и Куйбышева, не пошил там обмундирование. Да, страна не подготовлена к войне. Разве сам Голиков в этом не виноват? Он дезинформировал, уверял, что Германия на нас не нападет! – Какова укомплектованность дивизий личным составом? – Полная. В каждой дивизии одиннадцать тысяч человек. – А вот в Пятидесятой армии генерала Болдина в каждой дивизии от шестисот до двух тысяч человек, и они уже месяц обороняют Тулу, не сдали и не сдадут ее. Вот как сейчас воюют, товарищ генерал-лейтенант. Воюют теми средствами, которые есть. Если их не хватает, достают сами. – Десятая армия выполнит поставленную задачу, – насупился Голиков. – Будем надеяться. Что у вас еще? – Автотранспорт. Обеспеченность им всего двенадцать процентов. Дивизии разгружаются в Рязани и Ряжске и идут пешком сто – сто пятнадцать километров по проселочным дорогам, занесенным снегом. – Автотранспорт надо было доставать в Поволжье. – Там все выгребли. До нас. Осталось старье. – Надо было восстанавливать старье. Никто ничего нового нам не даст. Надо понимать положение, товарищ генерал-лейтенант… Трудно. Но тем, кто 22 июня встретил на границе нежданного врага, тем было во много раз труднее. Как вы думаете, генерал-лейтенант? Голиков понял намек, но не смутился. – Безусловно. Но сейчас я отвечаю за Десятую армию и должен быть готов к выполнению задачи. – Нет, генерал-лейтенант, за тех, кто там остался, мы с вами тоже в ответе. Покажите расположение ваших войск. Голиков вынул из планшета карту, разложил на столе, заметив при этом: – На управление армии у нас всего две карты. Вошел начальник штаба Соколовский, обменялся с Голиковым рукопожатием. – Василий Данилович, – сказал Жуков, – вот генерал-лейтенант жалуется: карт у них нет. – Карты посланы. – А по заявке? – Дали два батальона средних танков, один артиллерийский полк и два минометных батальона РС. Полное довооружение личного состава, рот и батальонов производится на станции выгрузки. Пока больше дать нечего. – Автотранспорт? – спросил Голиков. – Автотранспорта нет. – Нам нужно минимум три-четыре автобатальона. Я писал об этом в Генштаб. – Попрошу вас, генерал-лейтенант, – сурово проговорил Жуков, – с требованиями и просьбами обращаться в штаб фронта. Хотите обратиться к наркому обороны, пожалуйста, но опять же через штаб фронта. Таков порядок в армии. Нарушать его не позволено никому. Жуков наклонился к карте. – Гудериан в Михайлове, ваш штаб в Шилове. Далеко забрались. – Переводим штаб в Старожилово, вблизи от Пронска. – Покажите расположение своих дивизий. Голиков показал. Армия занимала фронт длиной в 120 километров: от Зарайска и почти до Скопина. |