Книга Голос крови, страница 51 – Том Вулф

Внезапная тишина… пока смысл межъязыковой шутки доходит до трех кубинских голов… Бог значит Dios, а Dio’s – это Дио…

Коммуникационщик и управляющий городом давят смешки. Удержаться они не в силах, но воли смеху не дают. Знают, что Дио Круса шутка не позабавит.

Мэр сухо улыбается Шефу Букеру.

– Ладно, раз ты так бегло шпаришь по-испански, ты поймешь: а veces, algunos son verdaderos coñazos del culo.

Директор по коммуникациям Портуондо и управляющий городским хозяйством Бош опять отзываются короткими смешками и в упор смотрят на Шефа. По их выжидательно расширившимся глазам Шеф понимает, что старый Дионисио сейчас его окоротил и этим двоим не терпится увидеть дальнейшую схватку. Но Шеф решает, что лучше обойдется без перевода. Он смеется и отвечает:

– Эй, господин мэр, я пошутил, пошутил… Дио… Dios… Что я там знаю?

«Господин мэр» – это такая легкая ирония, которой Шеф не может не сдобрить свой комментарий. Никогда он не звал Дио «господин мэр». Наедине – просто Дио. При людях вообще не звал никак. Просто смотрел на него, когда обращался. Он не мог бы четко объяснить почему, но считает, что перед старым Дионисио нельзя прогибаться ни в чем.

Шеф видит, что мэр устал от пикировки. Он не может смириться с проигрышем. Старый Дионисио опускается на стул с мрачной миной типа «а дело-то серьезное». Остальные садятся тоже.

– Ладно, Шеф, – начинает Дионисио Крус. – Вы понимаете, что вся эта бодяга яйца выеденного не стоит, и я понимаю, что это фуфло. Служивому, вашему малому Камачо, приказали спустить мужика с мачты. Он залез туда и спустил, но при этом ему пришлось поработать циркачом, воздушным гимнастом. Все это снимало телевидение, и вот полгорода верещит, что мы сидим сложа руки, а предводителя антикастровского подполья тем временем законным порядком линчуют. Мне это не надо.

– Но мы не знаем, кто он на самом деле, – возражает Шеф. – Береговая охрана сообщает, что про подпольную организацию «Эль Сольвенте», которую он якобы возглавляет, никто не слышал.

– Ну да, но поди объясни это публике, которая насела нам на шею. Кто тебя станет слушать? Такие вещи – это как паника, как бунт, той же природы. Люди верят – для них он, блядь, мученик. И если власть говорит другое, значит, она просто пытается передернуть, заметает следы.

– Ну а что же нам делать? – не понимает Шеф.

– Где сейчас тот парень, тот, который сидел на мачте?

– Его держат на корабле береговой охраны, пока не соберутся объявить решение. Скорее всего, они погодят немного, чтобы страсти поулеглись. Ему тем временем больше не дадут раскрыть рта. Он будет невидимка.

– Так вот: сделайте то же с констеблем Камачо. Засуньте куда-нибудь, где его не будет видно.

– Куда бы это?

– Э… хм-м-м-м… придумал! Закатайте его в эту промзону возле Дораля. Туда никто не заезжает, пока не понадобится ремонтировать коксовую печь или смазать экскаватор.

– И что он там будет делать?

– Ой, ну я не знаю. Наверное, там ездят патрульные машины, охраняют правопорядок.

– Но это понижение, – говорит Шеф.

– Как это?

– Он с этого начал. Он работал на участке. А морской патруль – это спецподразделение. Камачо нельзя понижать. Это значит согласиться, что мы наколбасили и конкретно этот сотрудник облажался. А он ни в чем не провинился. Все выполнил как по писаному, все по процедуре… кроме одной мелочи.

– И какой? – спрашивает мэр.

– Чтобы спасти того поганца, патрульный Камачо рисковал жизнью. Если задуматься, он совершил подвиг.

– Ну да, – говорит мэр. – Но никого не нужно было бы спасать, если бы патрульный не попытался схватить того парня.

– Даже если вы правда так думаете, Камачо все равно совершил подвиг. Он обхватил того поганца ногами на высоте семьдесят футов и дотащил до самой воды, перехватывая руками по корабельному тросу. Знаете, вам это не понравится, но мы собираемся вручить Камачо медаль за доблесть.

– Что?!

– Все знают, что он рисковал жизнью ради спасения человека. Это видел весь город. Им восхищаются другие копы, и кубинцы, и некубинцы. Они все считают его настоящим храбрецом, хотя никогда не скажут этого вслух – табу. И если он не получит медаль, все в ту же секунду почуют политику.

– Господи Иисусе! – восклицает мэр. – И где вы собираетесь это сделать? В главном зале Башни Свободы?

– Нет, мы можем это сделать без помпы.

В разговор вступает директор по коммуникациям Портуондо:

– Вы делаете вот как: выпускаете пресс-релиз на следующий день после церемонии, там много разных сообщений, объявлений, схемы движения и все прочее, и где-то в восьмой строчке упомянут патрульный Камачо. Вы всегда так делаете.

– Ладно, но этого парня все равно нужно убрать с глаз долой. Как нам это сделать, если вы не можете кинуть его на участок?

– Единственное, что мы можем, – это горизонтальный перевод, – говорит Шеф. – В другое спецподразделение. Вот морской патруль, где он служит сейчас, вот ОПТ, отдел подавления преступности, вот спецназ, вот…

– Эй! – прерывает его Дионисио Крус. – А как насчет конной полиции? Этих ребят мы видим только в парках. Пусть скачет верхом, мать его так!

– Не думаю, – говорит Шеф. – Такая комбинация называется горизонтальный перевод с понижением. В случаях типа нашего это будет слишком наглядно – посадить на лошадь и отправить в парк.

– У тебя есть идея получше? – интересуется мэр.

– Есть, – говорит Шеф. – Спецназ. Это самые крутые копы из всех, потому что они всегда на линии огня. Там настоящая войнушка. Ребята в основном молодые, вроде констебля Камачо; нужно иметь исключительные физические кондиции. Подготовка – есть момент, когда нужно прыгать с крыши шестиэтажного здания на матрас. Я не шучу – матрас. Кто не может прыгнуть, в спецназ не попадает. Остаться целым можно, только если молодой, но это полдела. С возрастом гораздо больше дрожишь за свою шкуру. Я это наблюдал на службе сотни раз. Становишься старше, выходишь в чины, зарабатываешь солидное жалованье, расчесываешь амбиции. И вот все инстинкты тебе нашептывают: «Ты слишком ценен теперь, тебе слишком непросто досталось нынешнее положение, у тебя такое радужное будущее. Как можно рисковать всем этим ради чисто идиотской выходки – прыгнуть с крыши шестиэтажного здания на ебучий матрас?»

Шеф Букер видит, что они слушают его затаив дыхание: и Дионисио Крус, и пресс-агент Портуондо, и маленький лысый управляющий городским хозяйством. Они все смотрят на Шефа большими глазами простодушных мальчишек.

– Да-а… смотришь на этот матрас с крыши шестиэтажки – а он, черт его дери, не больше игральной карты кажется и такой же тонкий. Если пожилому человеку посмотреть так с крыши на тот матрас, он тут же задумывается о… главных вещах, как это называют в церкви.