Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры»
К нему подбежали двое громил еще покрупнее, что-то сообщили знаками для глухонемых, он сказал им резко, продолжая буравить меня взглядом: - Входите. Только осторожно. - Брать живыми? - По возможности, - ответил он. - Используйте светошумовые гранаты, потом отчитаемся. Я сказал наивно: - Я никого не встретил. Наверное, все попрятались. Хотя переступать через кого-то пришлось. - Переступать? - Не в переносном смысле, - заверил я. - Если карьеристы, что идут по трупам, я не такой… Просто они уже лежали, а я, знаете ли, просто вышел… Он сказал, не глядя на меня: - Савельев, Одинцов!… Возьмите свои группы в полном составе. Используйте светошумовые с первого же броска, нам нужно захватить живыми. Возможно, там заложники? Он оглянулся на меня Как насчет… - Не видел, - заверил я. - Вообще никого не видел. Меня до сих пор трясет… Я со всех ног ринулся к свету и свободе, ужас пробрал до костей, столько крови… столько мертвых трупов погибших людей… Я широко зевнул. Он дернулся, посмотрел дико. Лицо исказилось так, что шрамы вздулись буграми. - Терещенко!… Прикрывай их со спины. Я пойду с третьей группой. Остальным держать под прицелом окна. Мариэтта провожала его взглядом до тех пор, пока он не нырнул в распахнутую дверь особняка вслед за своими бойцами. Еще около десятка остались, держа на прицеле окна и дверь. - Ну, - сказала она, не глядя на меня, - что соврешь на этот раз? Я поинтересовался вежливо: - Как вы… сумели? Они же отключили все… Синенко спросил цепко: - Откуда знаешь? Я пожал плечами. - Так они сразу сказали!… Чтоб и не надеялся на ментов. Все вы, говорят, идиоты. У всех слюни текут, а у некоторых даже висят. Но вот смотрю на вас и скажу правду… они ошиблись! Ничего у вас не висит. Наверное, вы их глотаете? - Когда вижу шашлыки с аджикой, - согласился он, - и текут, и глотаю… - Мариэтта, - спросил я, - а как вы так удачно появились еще там, у меня дома? Она буркнула: - С тобой много неясного, сам знаешь. Потому на всякий случай по распоряжению начальства установили более широкое наблюдение за всем поселком. И когда появились незарегистрированные в нем лица и не являющиеся гостями… Синенко добавил ехидно: - А куда они еще могут направиться? Угадал? Ну вот какая у тебя репутация! - Понятно, - сказал я с облегчением. - Спасибо за лестный отзыв. Но какие они злые, какие злые!… Ну разве можно так убивать друг друга? Это негуманно и бесчеловечно! Мы к сингулярности идем, черепашек и пингвинов спасаем, а тут людей… Хотя, конечно, пингвинов жальче, но, может быть, придет пора и людев жалеть? Как думаете? Сержант криво усмехнулся: - Разве что после тараканов. - А как теперь к ним нужно относиться? - спросил я опасливо. - Что сказано в директивах? - Исчезающий вид, - сообщил он. - Занесен в Красную книгу. Потому надлежит всячески помогать им выжить, оставлять на кухне крошки. За убийство таракана будут крупно штрафовать. На первый раз. - Да, - сказал я, - спохватились. Это после исчезновения лобковых вшей? Он кивнул. - Когда вслед за женщинами начали и мужчины все сбривать, лобковым пришел конец. Всемирный конгресс по вымирающим видам обещал сто миллионов долларов тому, кто принесет живую вошь, но, похоже, придется восстанавливать их, как мамонтов. Я сказал осторожно: - Вообще-то я сумел бы как-то пережить их исчезновение. - Но-но, - сказал он строго, - это крамола… Законопослушный гражданин не может допускать такие высказывания. - Так я ж в частном разговоре, - вякнул я. Он задрал голову и демонстративно посмотрел в ясное голубое небо. - А что сейчас осталось частным? Хочешь, загружу из Сети снимок твоей голой задницы?… Мариэтта оглянулась, лицо сердитое, сказала раздраженно: - Все еще говорите, что это женщины любят почесать языками? Он со вздохом указал взглядом в ее сторону. - Видишь, что бывает, когда им дашь волю. - С другой стороны, - ответил я, - зато теперь делают всю черную работу, что раньше делали мы. Он кивнул. - Для того мы и придумали эту эмансипацию. Но все чаще думаю, не пора ли закрыть? Черную работу теперь делают роботы. Женщины уже без надобности… Даже в постели. - Да, - согласился я. - Правда, как исторические памятники… в память о далеком диком прошлом… Мариэтта, что-то вы мне руки не выкручиваете, сапогом по почкам все еще не бьете, выколачивая нужное вам признание. Она поморщилась. - На этот раз ты попался. У них настоящие эксперты!… Все восстановят, все запишут, а суд рассмотрит и вынесет тебе то, что заслужил. - А ты со мной пойдешь в навечное изгнание? - спросил я с надеждой. - Чтобы сторожить? Она спросила внезапно: - А как ты освободился? Я посмотрел обиженно: - Ты не слушала? Я же сказал: сидел, ждал, а они сами друг друга… Или то были не они, а их конкуренты?… Напали вдруг… - Хорошая гипотеза, - одобрил Синенко. - Напали, чтоб тебя освободить, верно? - Замечательно, - ответил я с чувством. - Хоть кто-то обо мне заботится. Мариэтта сказала раздраженно: - Я спросила, как ты освободился от мешка, если руки связаны? И, кстати, ноги тоже связывали? Синенко насторожился, я понял, ноги связывают только особо опасным, чтоб уж точно не рыпнулся и не пискнул. - Да вот как-то не помню, - ответил я растерянно. - Это вам хорошо, вы люди грубые, бесчувственные, а у меня все в голове перемешалось от интеллигентного испуга и нервной дезориентации… Помню, тащили, потом вроде бы бросили на стул, если то был стул, а не что-то нестульное… Я сидел и дрожал… или лежал и дрожал, не помню!… Но дрожал точно, ибо Федор Михайлович сказал, что все мы - твари дрожащие. А когда все затихло, я тихонечко снял мешок с головы, он у меня был на голове, представляете, как страшно?… На лице Мариэтты я увидел сильнейшее разочарование, а я понял, что снова увильнул. Слова «не помню» - самое надежное, что есть на свете. Это они, власти, должны доказывать, почему у меня трупы в доме или руки в крови. А еще их доказательства должны быть убедительнейшими и неопровержимыми, чтобы суд принял и не боялся, что суд повыше признает улики недостаточными. Она отвернулась и некоторое время с надеждой смотрела в открытую дверь. |