Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры»
Яшка осмелел и бегал по салону, быстро-быстро исследуя все уголки, но тоже предпочитал не забегать на прозрачный пол, хотя у него зрение должно быть не совсем уж человеческое. «Стронгхолд», ведомый общим мозгом полетов, плавно снизился, экономно и красиво пошел на посадку, впереди появился и начал приближаться слащаво-кокетливый домик, что делать, такие вкусы у моей мамы. Колеса без толчка и тряски коснулись асфальта, только полный контроль со стороны компьютера может обеспечить такую посадку. Автомобиль покатил к воротам на большой скорости, управление тут же перешло к автонавигатору, он экономно сбросил скорость и почти величаво проплыл между распахивающимися створками ворот. Я выскочил наружу, «стронгхолд» сам найдет где припарковаться поудобнее, ящеренок взобрался на плечо и там поплотнее прижался теплым пузом. Глаза стали шире от неистового любопытства при виде такого огромного и восхитительного мира. Мать и отчим, которого я называю отцом, так всем проще, синхронно вышли навстречу, у меня они еще старого образца. «Стронгхолд», высадив меня, красиво развернулся от крыльца, парадный и элегантный, на лице мамы расцвела гордая улыбка, а отчим одобряюще показал большой палец. Мама, улыбаясь во весь густо накрашенный рот, пошла навстречу с театрально раскинутыми руками, но вдруг остановилась в нерешительности. - Ой, - воскликнула она с опаской, - какая у тебя восхитительная жабочка! Это ящерица, - уточнил отец. Посмотрел еще, подумал, сказал осторожнее, - только толстая какая-то. - Редкий вид, - подтвердил я. Мать спросила опасливо: - Оно не укусит? - Мама, - ответил я с укором, - оно ж такое маленькое! Ну пусть даже укусит… Подумаешь! Она протянула к ящеренку ладони, тот чуть попятился, плотнее прижался пузом к плечу и оскалил пащечку. - Ой, - сказала мать, - пусть отец ее берет. - Пусть сидит, - посоветовал я. - Ей сверху видно все. Вообще-то его зовут Яшей. - Самец? - Наверное, - ответил я. - Я не сексист, теперь на это дело нельзя заострять внимание. Даже у животных. Мать сказала опасливо: - Сынок, готовится закон, что животных нельзя будет называть животными. Это оскорбительно. - Мы же готовимся к сингулярности, - добавил отчим печально, - животных оцифруем тоже, дополним разум и дадим все права… Пойдем в дом! Мама приготовила для тебя столько вкусного! А что твой Яша кушает? - Мы, мужчины, - заверил я, - не перебираем. - А это теперь можно? - спросил он опасливо. - Нет ли какой-нибудь дискриминации? Я отмахнулся. - Пока не слышал. Не беспокойся, новые законы нам в первую очередь доносят. И проверяют, как запомнили. А что она приготовила? Он ответил с вымученной улыбкой: - Боюсь, не смогу выговорить… Сейчас, когда столько безработных, прости, фрилансеров, то по крайней мере треть занимается всякими рецептами… - Не отравимся, - заверил я. - В наших желудках теперь отборные бактерии! Проверенные. Все переварят во что надо. Ты разве не ставил новую версию? - А какая сейчас новая? Я пожал плечами. - Сам запутался. Мне вообще-то и старые служили неплохо, но сейчас с такими взглядами быстро загремишь в биоконы… Вообще-то вкусно пахнет! Из гостиной, что вроде бы совмещена с кухней, но на самом деле это все сплошная огромная кухня, мощно катят тяжелые ароматы, даже запахи, такие чувственные, что желудок у меня в нетерпении завозился, устраиваясь поудобнее, и приготовился ловить лакомые куски. Отчим сел рядом со мной на диван, выглядит неважно, хотя я-то знаю, что со здоровьем у него все в порядке, сейчас нездорового человека встретить - чудо, поинтересовался с некоторой заминкой: - Как тебе твоя… работа? - Чудесно, - ответил я. - Разве не это мечта человечества: есть, пить, хорошо одеваться и вечно отдыхать? Он вздохнул: - Точно-точно. Ты прав. - Разве не за это, - спросил я, - лучшие умы человечества шли на костры, на пытки, отрекались от семей и совершали величайшие открытия? Он вздохнул еще горше: - Да, конечно… Мать весело позвала из другого конца: - За стол, за стол! Мы разом поднялись, отчим несколько поспешно, то ли спешит уйти от радостного разговора о прогрессе, то ли очень любит покушать что-то новое. На столе разноцветье и разнотравье, мама в последнее время увлеклась веганством и сыроедением, это сумасшествие то приходит, то уходит с регулярностью лунных приливов, а сейчас у нее, к счастью, переход от веганства к норме, на столе помимо обилия зелени еще и горки тонко нарезанного мяса, креветки, рыба… - Мы столько не съедим, - сказал я, подцепил на вилку ломтик мяса, попробовал на вкус, уточнил: - Наверное… - Съедим, - заверил отчим. - Наша мама в последнее время начинает принимать современный тезис, что еда должна быть не только красивой, но и хоть в некоторой степени вкусной… - Съедим, - поддержал я, - мама всегда на острие прогресса! Мать гордо улыбнулась, с этой лавиной открытий многие из ее подруг уже отстали от прогресса и просят детей, а то и внуков включить новый гаджет, настроить, сделать так, чтобы работал и ничего не требовал. Она спохватилась, посмотрела на меня трагически расширенными глазами. - Сынок, я ничего не понимаю!… - Все мы, - ответил я дипломатически, - путники в этом лесу, именуемом жизнью. - Нет-нет, я о том, - пояснила она, - что час назад заехала по дороге к Алите Руненковой, ее муж раньше работал с лазерами, большой специалист по рубинам, но знает и все остальные камни… Нужные, я имею в виду. Хотя, конечно, булыжник тоже нужный, но только как оружие пролетариата. - Ох, - сказал я со стесненным сердцем, уже догадываясь, - мама, ты всегда меня подставляешь. Отчим насторожился, а она охнула: - Я? Подставляю?… Не ты ли сказал, что это красивая подделка только для съемок? Но ее муж прямо вцепился, так и так рассматривал… я сперва думала, что просто заглядывает в мое декольте, даже оттопырила для него, у меня там все еще торчат, как у девочки на холоде, но он в самом деле пялился не на сиськи, вот негодяй! - Мама… - Что «мама»? Он уговорил тут же зайти к нему в лабораторию… Но, как оказалось, не для, а всего лишь хотел посмотреть ту брошку под микроскопом и еще под какими штуками. Негодяй и мерзавец! Так поступить с женщиной… - Красивой женщиной, - поспешно вставил я, - и что дальше? Ты зашла? |