Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры»
- Ну да, - согласился я. - Вроде без вариантов. Мы же люди, а не пингвины. - Кто такие пингвины? - Вегетарианцы, - пояснил я. - Рыбой питаются, потому мирные. Он задумался, а я поглядывал на него, хорош как соратник, хорош как воин. Можно бы ему еще и щит, но даже с мечом не уверен, хорошо ли я, точнее, правильно ли поступил. Все-таки косплеисты делают их для игры, а игра и есть игра. В детстве видел в цирке, как на грудь лежащего силача кладут наковальню и на ней молотобойцы выковывают подковы. Или же на грудь опускают глыбу камня и разбивают ее молотами. А фокус в том, что чем больше масса на груди, тем легче выдерживает удары молотов, гасит их в себе. Куда болезненнее было бы положить камешек на грудь и ударить по нему молотом! Обычный щит вбирает в себя удар, гасит, а суперлегкий саданет от удара противника тебя самого в морду. То же самое и с мечом: с обычным весом парирует удар, а с облегченным нужна иная тактика. - Фицрой, - сказал я, - поупражняйся сперва. С таким мечом надо всегда на опережение!… Успеть ударить первым. Он кивнул. - Да, понимаю, парировать им труднее… Слишком какой-то легкий. Мой лучше. Но этот красивее. - Зато рука не устанет, - поспешно сказал я. - А ты вообще-то юркий, как вьюн. Это больше по тебе. Он спросил с сомнением: - А не сломается от первого же удара? Что-то он вроде тонкой льдинки на солнце… - А попробуй, - предложил я, - год у тебя рабом буду. Он вскочил, глаза вспыхнули, как два солнца. - Ловлю на слове! Он с таким энтузиазмом ринулся к груде камней у обочины, что у меня сердце все-таки дрогнуло. Конечно, обычными методами не сломать, но кто знает, что может случиться в мире этой чертовой магии… Конь его встал как вкопанный, не доезжая до камней. Я подъехал ближе, Фицрой настороженно поглядывает по сторонам. Я не успел открыть рот для вопроса, что случилось, как сам ощутил приближение холода. Моя рука метнулась вперед, уже согнутая для стрельбы, а Фицрой легко и красиво выдернул меч. - Не успел, - прошептал он, - проверить… - Лучшая проверка, - сказал я, - это… На дорогу выскочили несколько человек в лохмотьях, один прокричал страшным голосом: - Слезть с коней!… Именем принца Роммельса! - Ого, - сказал Фицрой, - давно я о нем не слышал… - Что-то он затих, - согласился я. - За спиной всего трое? - Но с пиками, - предупредил Фицрой. - Тогда беру пикейхциков, - сказал я. - Они смешнее. Он молча поднял коня на дыбы и бросил на тройку разбойников впереди. Они испуганно прыснули в стороны, но один ловко метнул топор, Фицрой успел пригнуться, дальше я не видел, так как развернулся к отрезавшим нам дорогу и сразу открыл стрельбу. Все ждали чего-то другого, я стрелял, как в тире, где мишени на расстоянии пяти шагов, двоих убил на месте, но чувствую только злость и ожесточение, никакой жалости или раскаяния, что в нас, людях, пошло не так… Или так правильно? Фицрой там далеко развернул коня, мне он показался бледным, а когда приблизился, я увидел залитую кровью левую половинку лица. От крови уже промок воротник и плечо кафтана. - Ты истекаешь кровью! - крикнул я. Он слабо, но с великоглердской небрежностью отмахнулся: - Ничего, царапина… - Тебе полчерепа снесло! Он изумился: - Правда? А я как-то не заметил… Говорю же, царапнуло… - От этой царапнутости откинешь копыта, - предупредил я. - Стой, не двигайся… Думаешь, мне тебя жалко? Ничуть. Мне напарника жалко. Вот выручим Рундельштотта, тогда хоть сам убейся о дерево. Или о стену, тоже хорошо. Он с вялой улыбкой наблюдал, как я отстегнул пряжку пояса, вытащил нечто крохотное, меньше ногтя. - Какой ты добрый… - А то! - Это у тебя что-то колдовское? - Не вертись, - предупредил я. - Из меня хреновый лекарь. Дернешься, у тебя голова скатится на дорогу. А я попинаю… Он поверил, застыл, а я быстро приклеил ему над виском пористый пластырь, растянул на глубокую рану, откуда все еще обильно течет кровь. Пластырь сразу же вздулся и начал выделять особый гель, что в ускоренном темпе заживляет раны, ожоги и вообще любые повреждения, а при потере крови еще и способствует ее повышенному кроветворению. Фицрой прислушался, на губах появилась улыбка. - Больше не болит… - Но рана осталась, - сказал я строго. - Не щупай ее грязными лапами, не чеши!… - И вообще забыть? - Вот-вот!… Он покачал головой. - Ты не все сказал про волшебный меч… Я когда рубанул одного, чуть заодно и коня своего не погубил!… Кто ж знал, что лезвие пройдет сквозь плоть и кости, словно я по листу папоротника попал! Хорошо, двое других растерялись еще больше, чем я… С минуту смотрели на перерубленное пополам тело, а потом заорали и бросились удирать. - А ты? - Тоже заорал и ринулся догонять… - Никто не ушел? - спросил я. Он посмотрел за мою спину. - Судя по твоим, никто. - Я про твоих спрашиваю, - ответил я сварливо. - У меня один убежал. Правда, недалеко. Он привстал в седле, посмотрел по сторонам. - А-а-а, это он там в болоте тонет? - Он, - подтвердил я. - Похоже, трясина. А эти дикари выбираться из нее не умеют. Хотя это так легко… - Это тебе легко. Он пустил коня через кусты, за ними открылось небольшое болотце, но глубина чувствуется, иначе лес бы давно задавил, деревья вокруг выросли уже высокие и толстые. Утопающий увидел нас и прокричал отчаянно: - Я тону!… Дайте мне руку! Я сказал ему с грустью: - В наше время никто никого не слышит. Люди совсем глухие к чужим страданиям. - Дайте мне руку! - повторил он громче. - Она мне самому нужна, - ответил я и повернулся к Фицрою: - Что скажешь? Фицрой ответил со вздохом: - Я бы помог, это уже не враг, а пострадавший… Но слезать с коня, а потом залезать снова… Голова разбойника все погружалась, темная зловонная жижа поднялась уже до подбородка. Он прокричал отчаянно: - Я все расскажу! Все-все! - Все никто не знает, - возразил Фицрой и вздохнул. - А как бы хотелось… |