Онлайн книга «Юджин - повелитель времени. Книга 4. Все женщины - химеры»
Гекара перевела благосклонный взгляд на Рундель- штотта, потом оглядела нас с Фицроем. - Ваши мечи в крови по рукояти. - Рукояти тоже, - сообщил Фицрой небрежно. - И одежда, - добавила она. - Да вы оба просто звери! - Трое, - уточнил Фицрой. - Мы только ученики великого мастера боя лекаря Рундельштотта. Я сказал настойчиво: - Фицрой, перестать пугать нежную девушку. Вон там за деревьями большой ручей. Помоемся, потом и ехать будет проще. Он пробормотал: - Может, так и поедем? Я себе таким так нравлюсь, так нравлюсь… - Красивый цвет, - согласился я. - Цвет победы! Но грязный цвет. Он ответил обидчиво: - Ты в каком смысле? - В прямом, - сказал я победно, - так что как хошь, а я пошел мыться. Мы, чародеи, как бы чисты перед миром. И не совсем виноваты, что в нем творится порой непотребное. Умываем руки и все остальное. Гекара переводила взгляд с одного на другого, а когда я повернулся в сторону ручья, услышал, как она зло фыркнула за спиной. Поняла, что лишившихся всадников коней по-барски оставляю ей и ее отряду, а также неизбежное мародерничанье и обшаривание трупов. Даже Фицрой, которому не терпелось проверить кошельки и карманы убитых, кое-как сдержался, глядя на меня сердито, но с пониманием. В самом деле, не стоит нашу великолепную победу снижать такими житейскими буднями до уровня людей простых и очень простых. Пусть мы не совсем так уж и герои, но зато в других глазах будем выглядеть благородными, даже благороднейшими героями. Ручей хорош, я сбросил рубашку и штаны, у меня они почти уцелели, только по спине пару раз задели, да плечо ноет после добротного удара. К счастью, здесь мечи пока еще не тяжелые рыцарские, которыми раскалывали стальные доспехи, как яичную скорлупу, а для кожи достаточно и таких, что больше похожи на сабли, иначе кровоподтеками не отделался бы. Но что у Фицроя, страшно и представить. Горнолыжный костюм стаскивал, воровато оглядываясь, а когда за спиной послышались шаги Гекары, торопливо сунул, скомкав, в карман камзола, и полез в воду. Гекара не стала раздеваться полностью, как я почему-то решил, всего лишь разулась, сбросила кожаные доспехи и брюки, оставшись в легкой тунике до середины бедер, которую явно заправляет в кожаные штаны. В самом глубоком месте до пояса я присел, смывая кровь и грязь с лица, а Гекара, войдя в ручей до колен, зачерпывала воду и медленно лила на себя воду из обеих ладоней, поглядывая на меня дразняще. Почему-то дуры уверены, что женщины в мокрой одежде или вообще голые и мокрые выглядят соблазнительнее, но когда я вижу мокрую, я вижу мокрую, которой надо вытереться. Женщина должна быть мягкая и пушистая, а какая пушистость, если мокрая? Когда я смыл кровь и грязь, пошел на берег, Гекара проводила меня взглядом, в котором я рассмотрел слишком уж странное внимание. - Что? - спросил я. Она покачала головой. - Никогда не видела таких мышц. Ты великий воин? Я хмыкнул загадочно, не буду же признаваться, что эти мышцы накачиваются простенькими, хоть и тягостными, упражнениями, а вовсе не в жарких боях и схватках. - Мы все не такие, - сообщил я скромно, - какими кажемся. Вон Моисей был настолько косноязычным, что Господь велел его брату Аарону постоянно находиться рядом, слушать и толковать его слова народу. Но в памяти народной Моисей остался как некий мускулистый красавец с хорошо поставленным голосом, что постоянно выступал перед толпами народа и очаровывал их мудрыми речами. Так и меня запомнят совсем не таким, какой я… а умным и красивым. Она утешила: - Ты уже красивый и сильный. А умным быть мужчине не нужно. Мужчины должны воевать, а вот женщины, что сидят дома, должны быть умными. Не давая мне наклониться к разбросанной одежде, она подошла вплотную, бесцеремонно пощупала мои бицепсы, потыкала пальцем в выпуклые пластины грудных мышц. - Ого, как каменные… - Правда? - спросил я. - А ты не знал? - спросила она саркастически. - Как-то не задумывался, - ответил я с прежней скромностью. - Знаешь ли, я разгадыватель тайн природы, а не боец. Я люблю наблюдать за жизнью жучков-паучков, они такие великолепные!… А какие красивые! Ты жучков любишь? Она брезгливо поморщилась. - Терпеть не могу. - А паучков? - Гадость какая… - Нет в тебе романтики, - сказал я обвиняюще. - Даже бабочками не любуешься? - Бабочки красивые, - возразила она. - А паучки их едят, - сообщил я, хотя вообще-то не уверен, что едят паучки. - А ты, как хыщник, должна больше любить паучков! Пока я смахивал воду с тела ладонями, вытереться нечем, она продолжала рассматривать меня с той же бесцеремонностью, как коня на ярмарке. . - У тебя сложение умелого бойца, - сказала она обвиняюще. - Не понимаю, зачем тебе прикидываться другим. От кого-то скрываешься? Я тяжело вздохнул: - Что значит женщина! Сразу в точку. Ты ведь все еще женщина?… У вас чутье… Как я вам завидую! - От кого скрываешься? - спросила она. Я спросил тихо: - А никому не сболтнешь? А то все-таки женщина… - Не сболтну, - пообещала она. - Я не настолько женщина. - Хорошо, - сказал я с великой благодарностью и в жестах. - Я так и подумал, но лучше все-таки спросить, верно? А то вдруг ты все-таки женщина. Она поморщилась. - Так от кого бежишь? Я ответил еще тише: - Как ты уже догадалась, но пока сама еще не поняла, я бегу от самого ужасного противника!… От самого себя. Вообще-то многие бегут от себя, и, я слышал, некоторым удается. Редкостным счастливчикам удается убежать, не сходя с места, но большинству… а я как раз унылое большинство, все же надо сменить место кормежки. Она посмотрела на меня исподлобья. - Ничего не поняла. В тебе что, два человека? - Надеюсь, - ответил я шепотом. - Хотя иногда мне кажется, их больше. Днем держу власть в руках, но когда сплю… Ты точно помнишь, я к тебе ночью не приходил? А то у других меня могут быть другие вкусы. Странные… Она фыркнула: - Ты еще жив, не так ли?… Значит, не приходил. Не обращая на нее внимания, я привел к ручью коня, искупал, обтер его той тряпкой, в которую заворачивали провизию, а когда начал седлать, Гекара подошла к нам, обошла вокруг, оглядывая оценивающе обоих. Я видел краем глаза, как выпрямляется красиво и зовуще, как выпячивает вторичные признаки, потому я смотрел только на коня, а еще иногда поглаживал и говорил ему ласково, какой он у меня хороший, умный, тактичный, сдержанный. |