Книга Сиротка. Дыхание ветра, страница 104 – Мари-Бернадетт Дюпюи

— Поль Трамбле заявился в Валь-Жальбер в июле, — начала Бетти вполголоса. — Он прогуливался, а я вешала постиранное белье. Мы перемолвились словечком насчет заброшенного поселка и закрытого комбината. Я спросила, зачем он тута оказался, он сказал, что в Робервале недавно, устроился, мол, работать механиком на авиабазу и ему захотелось посетить Валь-Жальбер. Ему рассказывали о нашем поселке. Ну, это неудивительно. Он был такой вежливый-разлюбезный, да к тому же красавчик. И он мне глянулся, это уж точно! Через три дня он опять объявился, а потом еще раз, на следующей неделе. Заявлялся, когда Жозеф был в отлучке. Мне бы заподозрить неладное, дак нет, я решила, что это случай. И потом, я ведь не думала о худом, так рада была его снова повидать! Если б ты слышала, как он осыпал меня комплиментами, когда мы встретились во второй раз! А уж улыбка… Наверное, такие умеют охмурять женщин! Ты не думай, Мимин, я не ищу себе оправданий, но после свадьбы я за двадцать с лишком лет от Жозефа ни разочка не слыхала, что я красавица. Да и про всякие нежности он давно забыл.

— Представляю, как Трамбле вскружил тебе голову таким ухаживанием! — осторожно заметила Эрмин.

Хоть ей и не терпелось узнать больше, она опасалась, что Бетти замкнется в себе.

— Конечно, Поль не выходил у меня из головы, — продолжила та смущенно. — Я начала прихорашиваться, причесываться, наряжаться. Мне было не зазорно, будто это игра какая. Думала, что ежели он на дерзости отважится, то завсегда смогу его окоротить. Так мы встречались несколько недель, а потом в сентябре, ближе к закату, он повел меня на мельницу Уэлле. Жозеф как раз отправился в Шамбор с Мари и Арманом. Я себе казалась такой молодой да пригожей, и я не устояла. Мимин, мне так хотелось ласки!

Бетти замолчала, тихо всхлипывая. Щеки ее зарделись.

Эрмин, сочувствуя ей, выдержала паузу, вслушиваясь в отзвук слов, почти лишенных смысла. Ей трудно было представить подругу влюбленной до беспамятства, отдающейся среди бела дня незнакомцу. Это так несвойственно добродетельной и рассудительной Элизабет Маруа!

— Я оказалась наивной дурехой, — заговорила Бетти. — До меня только теперь дошло: он меня не любил — просто использовал. Помню, когда он приходил в последний раз, я как раз вернулась из приходской школы. Ключи были у меня в кармане, и он видел, как я положила их в ящик буфета.

— А когда это было? — спросила Эрмин.

— Ну, когда ты засекла, как он вышел из кухни через заднее крыльцо во двор. Я ему сказала, что в школу пойду теперь нескоро, ведь праздники на носу. Да и холодина там, в этих каменных хоромах.

Они переглянулись. Заплаканная Бетти тотчас поникла, в синих глазах Эрмин она прочла осуждение.

— Ты меня презираешь, да? Что ж, имеешь право, я сама себе отвратительна. Ради этого человека я отреклась от веры, предала мужа, которому поклялась в верности перед лицом Господа. Я ничем не лучше тех девиц, что продают свое тело…

— Нет, Бетти, я вовсе не презираю тебя, я просто удивлена, — ответила молодая женщина. — Должно быть, у этого Трамбле неплохо подвешен язык! Но, если поразмыслить, разве порой эта история не выглядела странной?

— Он охотно болтал со мной, и это мне нравилось. Теперь-то я вспоминаю, что он задавал массу вопросов о вас, словом, о тебе и о Лоре. И я так гордилась. Я могла рассказать ему, что когда-то была твоей опекуншей. А ты теперь знаменитость, и денег у тебя не меньше, чем у твоей матери. Господи, срам-то какой!

Эрмин ощутила глухое раздражение. Она всегда безоговорочно доверяла Бетти, воспринимала ее как вторую мать. Молодая женщина почувствовала, что ее предали.

— А как же Жозеф? И твои сыновья? — сухо спросила она. — Ведь они много времени проводили и дома, и в деревне. Разве они ничего не заметили? Ни о чем не догадались? Как же тебе удавалось скрывать свою связь с этим человеком?

— Он был такой оглядливый да скрытный! Но я побаивалась. Мимин, если бы Жозеф прознал об этом, он бы меня прикончил! Может, так было бы лучше… Ежели мои сыновья узнают, что я наделала, то жить мне незачем!

— Не говори так. Подумай о Мари, ей ведь нет еще и восьми. Что с ней станется без тебя? А Эдмон — он ведь собирается стать священником! Бетти, как же ты могла так низко пасть?!

— Даже не знаю. Морок какой-то, только сейчас у меня совесть пробудилась. И потом, я выкладывала все Полю и мне даже не пришло на ум, что он что-то замышляет против вас. Я будто ослепла, считала его героем. Холод ли, пурга — все ему нипочем, говорил, что может идти часами без передыха.

Эрмин встала и принялась расхаживать взад-вперед по кабинету, скрестив руки на груди.

— Он украл у тебя ключи от приходской школы. Значит, мог прятаться там и шпионить за нами, — едва слышно сказала она. — Уверена, что это он отравил Кьюта… Какая низость! Сколько глупостей ты натворила — у тебя ума как у младенца!

Внезапно у нее возникло чудовищное подозрение. Она с ужасом уставилась на Бетти.

— А ребенок, которого ты носишь? — прошептала она. — Кто его отец — Жозеф или тот, кто отнял у нас Луи?

— Мимин, я с самого Рождества молю Господа: пусть ребенок будет от Жозефа.

Пунцовая от стыда Бетти истово перекрестилась. Она не осмеливалась признаться Эрмин, что отказывала мужу в близости в первые месяцы своего романа с Трамбле. Потом, встревожившись, она покорно сносила недолгие наскоки Жозефа.

— Если подвести итог, — подчеркнула Эрмин, — то выходит, что Поль Трамбле тебя соблазнил, чтобы раздобыть сведения о нас. А ты лишь нынче вечером поняла, куда он метил. Упоминал ли он о Наполеоне Трамбле? Может, это его отец или брат?

— Нет, ни разу!

— В таком случае почему ты так уверена, что Луи похитил именно Поль Трамбле? Раз ты его любишь, то должна защищать, ведь так?

— Дак все на него указывает — и пропажа ключей, и бесконечные расспросы! И потом, он теперь и глаз сюда не кажет, я ему ни к чему. Боже, как же тяжко на сердце!

Щедрая и отзывчивая от природы Эрмин была тронута страданием Бетти. Ее подруга не только горько сожалела о случившемся, но страдала телом и душой. Тот, кого она самозабвенно полюбила, кому отдалась, изменив мужу, всего лишь использовал ее в своих целях.

— Мне жаль тебя, Бетти, — грустно сказала она. — Надеюсь, нам удастся разрешить дело, не впутывая тебя. Мне так близки и Симон, и Эдмон, и Мари, что хочется избавить их от позора и скандала. К тому же это никак не поможет мне продвинуться дальше.

В дверь кабинета дважды коротко постучали. Это была Мирей.

— Вас зовет мадам! Бульон подан.

— Мирей, мы сейчас.

Экономка медленно двинулась прочь.

— Мимин, пожалуйста, прости меня! — взмолилась Бетти.

— Не сейчас. Пока не прижму Луи к груди, я не способна простить. Если бы у тебя достало мужества отвергнуть этого человека, пожаловаться Жозефу, ничего бы не случилось. Ничего! Впрочем, может, и не так. Эти люди, похоже, злобно ополчились против нас. Но, по крайней мере, ты бы не была в это замешана. Лучше, чтобы мои родители вообще не узнали об этом.