Книга Сиротка. Дыхание ветра, страница 54 – Мари-Бернадетт Дюпюи

— Прежде чем мы попрощаемся, могу я задать вам вопрос? — спросила она.

— Разумеется.

— Вам известен феномен двутелесности, билокации? — осмелилась спросить она. — Меня научила этому слову одна монахиня, которая здесь работает.

Овид Лафлер растерянно смотрел на нее. Пожал плечами.

— Пребывание одновременно в двух местах, — ответил он. — У индейцев наибольшим уважением пользуются те, кто наделен этим необычайным даром. Сам я никогда этого не видел, но, кажется, такое случается. А почему вы этим интересуетесь?

— Потом поговорим. Не хочу вас задерживать, — сказала она извиняющимся тоном. — Меня тоже уже ждут.

Он не настаивал и не спеша удалился, унося как подарок обещание, что они еще встретятся.

— До свидания, Эрмин, — все-таки бросил он.

— До свидания, Овид!

Молодая женщина побежала по аллее к выходу. Теперь она чувствовала себя легко и радостно. Но настроение изменилось, как только она встретилась с Мадлен в церкви Нотр-Дам. Кормилица ждала ее возле кропильницы. У нее были красные глаза.

— Ты плакала? Дорогая моя, ну скажи, что случилось?

— Мне грустно, вот и все! — призналась Мадлен с улыбкой. — Кюре посоветовал мне выйти замуж. Он считает, что я совершу смертный грех, если останусь без мужа. Мне кажется, можно любить человека, не желая при этом оказаться в его постели. Пойдем отсюда, прошу тебя. Нужно еще купить мясо и пироги.

Они заторопились сделать нужные покупки.

Торговцы узнавали Эрмин, несмотря на ее наряд, оправданный холодом и ее средством передвижения, но на улице Сен-Жорж никто не обращал на них внимания.

— Я всегда теперь буду так одеваться, — заключила Эрмин. — Капюшон, шапочка, шарф по самые уши. По крайней мере, никто не станет вступать со мной в разговор.

Кормилица сильно сжала ее запястье.

— Мы с тобой все-таки идиотки! А собаки? Те, кто напал на тебя, могут прекрасно знать собак Тошана, если они уже давно за нами следят. Старый Дюк очень заметный, настоящий волк! Кьют очень красивый, это дорогая собака, породистая хаски.

— Да, ты права! Отец подарил ее Тошану шесть лет назад. Хозяин одного постоялого двора в Перибонке нам даже как-то сказал, что в округе редко встречаются собаки с голубыми глазами.

Внезапно им стало страшно. Эрмин чуть было не забыла купить ленты, которые просила Бетти. Она заставила себя сделать последнюю остановку возле галантерейного магазина мадам Терезы.

— Не выходи из саней, Мадлен, я очень быстро…

— Как следует закрой лицо, — посоветовала ей кормилица.

Хозяйка, изящная женщина с темными волосами и голубыми глазами, широко улыбнулась ей. Затем заговорщицки обратилась к своей клиентке:

— А вы — знаменитый Соловей из Валь-Жальбера? Я слышала ваш дебют в «Château Roberval». Невозможно забыть ваши прекрасные глаза и тембр вашего голоса!

— Да, это я. Как видите, изо всех сил стараюсь защитить горло. Спасибо, мадам!

Она также подметила, что у мадам Терезы совсем небольшой срок беременности, но заторопилась заплатить и буквально сбежала из магазина. Она отдышалась, только когда входила к Тале. Свекровь встретила ее ласковой улыбкой, но при виде озабоченного лица молодой женщины улыбка тут же исчезла.

— Что с тобой, моя маленькая? — поспешила она спросить чуть слышно.

— Тала, теперь мне кажется, что нас везде подстерегает опасность. Я решила не обращаться в полицию, но думаю, что допустила ошибку. Не могу больше жить в постоянной тревоге.

Три женщины совсем забыли о сидевшей возле елки Кионе. Девочка поднялась и схватила Эрмин за руку.

— Мимин, нет никакой опасности! — убежденно произнесла она.

— Почему ты так говоришь? — перебила ее мать. — Иди играй, доченька моя любимая, не забивай свою юную голову нашими проблемами.

Лишний раз Эрмин оценила огромную разницу, существовавшую между методами воспитания у индейцев и белых, в частности, тех, кто жил в этом краю. Она сделала вывод, что при таком подходе, возможно, дети индейцев вырастают более свободными, более умными, чем при суровом отношении требовательных родителей.

— Но Мимин боится, Мадлен боится! — воскликнула обычно спокойная Киона. — А я говорю, что им нечего боятся. Никакой опасности нет.

Киона бегло говорила по-французски, но иногда спотыкалась на каких-то труднопроизносимых словах. Контраст между тонким детским голоском и богатством ее словарного запаса был разительным.

— Я тебе верю, — сказала Эрмин. — Если ты так говоришь, мне теперь ничего не страшно.

— Мне тоже, — вздохнула Мадлен. — Возможно, то, чего мы боимся, далеко, очень далеко.

Кормилица не хотела упоминать о мужчинах, напавших на Эрмин и лошадь. Однако она не сомневалась в том, что из обрывков разговора Киона уловила главное.

— В таком случае давайте немного посидим вместе! — предложила Тала. — Думаю, что к нам еще не скоро заглянут гости. Не будем портить обед, коль мы все тут собрались.

Индианка выглядела спокойной. Она подкинула дров в печь и стала жарить говядину на горячей, смазанной жиром сковороде.

«Она тоже считает, что Киона говорит правду, иначе не выглядела бы такой умиротворенной, — подумала Эрмин. — Возможно, я тревожусь напрасно, эти гнусные типы не вернутся раньше весны. Но все-таки один из них выстрелил в Шинука. Они не отступятся, нельзя игнорировать их угрозы… Если я не пойду в полицию, мне в любом случае понадобится помощь. Тем хуже, расскажу все Симону, заставлю поклясться, что он никому не скажет про Талу. Будет у меня хороший советчик».

Молодая женщина углубилась в свои мысли и невольно возвращалась к воспоминаниям о своей недавней встрече с Овидом. Киона внимательно и зорко смотрела на нее своими золотистыми глазами. Наконец Эрмин повернулась к девочке:

— Дорогая моя, почему ты так на меня смотришь?

— Мне хочется веселиться, — ответила Киона, хотя тон у нее был серьезный.

В качестве гарнира к кускам хорошо прожаренного мяса Тала приготовила жареную в масле картошку. Все четверо с аппетитом поели. Но девочка продолжала почти неотрывно смотреть на Эрмин. Тогда молодая женщина неожиданно вспомнила о том, что пришло ей в голову, когда она уходила из санатория. Но она не знала, как подступиться к Тале.

— Знаешь, Тала, я хотела тебя о чем-то попросить, — начала она. — Скорее всего, ты категорически откажешься. Но это доставило бы мне огромное удовольствие. Ты бы сделала мне самый лучший в жизни рождественский подарок.

— Неужели я владею чем-то настолько ценным? — спросила заинтригованная индианка.

— Да, и тебе будет очень трудно с этим расстаться, — уточнила Эрмин в замешательстве.

Киона затаила дыхание. Мадлен заметила это и покачала головой, понимая, к чему клонит подруга.