Онлайн книга «Мария, княгиня Ростовская»
|
Михаил улыбнулся. — Славная шутка, нойон. Однако я просто хотел выразить тем почтение послу Бату-хана, то есть тебе лично. Кажется, так велит монгольский обычай? Теперь кони князя Михаила и ханского посланника шли рядом, стремя в стремя. — Ты хорошо знаешь монгольские обычаи, коназ. — А ты хорошо говоришь по-русски, нойон. — Э… У нас многие пренебрегают языком урусов, считая, что это покорённые народы должны учить наш язык. Но, разумеется, они не правы. Монгол широко, обезоруживающе улыбнулся. — Язык врагов обязательно надо знать. Михаил Всеволодович улыбнулся ещё шире. — Я тоже так думаю, — ответил князь по-монгольски. Неврэ громко захохотал. — Да, коназ, как там у вас говорят: «этому палец в рот не клади»! Ворота города были уже раскрыты настежь. Неврэ-нойон бросал цепкие взгляды на новоотстроенные стены города. Вместо привычного частокола бросались в глаза высокие срубы, окантованные по верху густо расположенными бойницами. Башни тоже поражали обилием закрытых стрелковых гнёзд. Сами ворота, сработанные из толстенных дубовых брусьев, были окованы крест-накрест полосами стали, под которыми почти не видно было дерева. В проёме виднелись зубья поднятых вверх решёток — целых три решётки! — также блестевшие стальной оковкой. Да, определённо урусы сделали выводы из обороны Злого города… — Скажи, Михаил, — на сей раз монгол произнёс имя князя на удивление правильно. — Неужели ты думаешь, что всё это, — он кивнул на городские укрепления, — тебя спасёт в случае чего? Михаил Всеволодович помедлил с ответом. — Не так, нойон. Надеюсь я, что цена сего города в случае чего покажется вам чрезмерной. Не лучше ли мирно получать дань? Посол коротко хмыкнул. — Я полагаю, что Бату-хан напрасно отверг предложение, кое изложил тогда князь Андрей Рязанский, — Михаил Всеволодович придержал норовившего выйти вперёд коня. — Думаю, вслед за Рязанью дань великому хану согласились бы выплачивать все другие князья земли русской. — И ты тоже? — Я беспременно. Потому как понимаю разницу между нашествием разорительным и мирной данью. Монгол снова хмыкнул. — Отчего же ты не открыл ворота перед Менгу-ханом, когда он подошёл к стенам Кыюва? — Обязательно открыл бы, — невозмутимо ответил князь Михаил, — если бы он подошёл вот как ты, с двумястами воинами. Но не с сотней тысяч. Между данью и сдачей на милость существует некая разница, согласись. Неврэ-нойон улыбнулся. — Ну что же, коназ, по крайней мере говоришь ты верно. Бурундай смотрел на ворота города Деревича с каменным лицом. На воротах была прибита мелкими гвоздями кожа. Человеческая кожа, на которой было написано крупными чёрными буквами: «Следующая шкура твоя, Бурундай» Вороны, потревоженные приближением монгольской конницы, орали, удобно устроившись на башнях и стенах города. Сытые, твари… Бурундай со свистом втянул воздух. — Так! Гонца к Ергану, пусть даст охотничьих собак. Ты и ты — со своими людьми в погоню, искать и найти. Как найдёте, гонца ко мне. Всем остальным отдыхать. Готовиться к походу! Бурундай обернулся к своей свите, конь под ним всхрапывал и бешено косил глазом. Но ещё страшнее были глаза самого Бурундая. — С этого часа мы будем спать в поле и только в поле. Есть только мясо, испечённое на костре. Весь хлеб до крошки — только коням. И так пока не поймаем Мастислаба! Я сказал! — … Ты, Илюха, не боись. Трудно будет, кто спорит. Да всё лучше чем в том граде обречённом смерти ждать. — Само собой… — Ну, давай, ты первый костровой. Как луна поникнет к лесу, так меня и буди. — Ладно… Собеседник, кузнец Агей, нырнул в шалаш, откуда уже доносился разноголосый храп — люди после труднейшего перехода буквально свалились. Илья тоже устал, но сон к нему не шёл, и он сам напросился в костровые, чем обрадовал товарищей. Илюха усмехнулся. Товарищи… Уж чего-чего, а это Илюха Хвощ усвоил крепко — когда все бегут, и ты беги, когда все лежат, и ты ложись. Не объяснять же всем и каждому, что ждёт их в ближайшем будущем? Сегодня они прошли добрых полсотни вёрст. Нехитрый скарб водрузили на захваченных татарских коней, остальные шли пешим порядком. Пьянящий воздух свободы сделал своё дело, и в эйфории истощённые люди прошли столько, что и в лучшие-то времена не каждый пеший ратник одолеть смог бы. Все сегодня были словно одна семья — делились на привале последним чёрствым куском хлеба, шутили и смеялись, невзирая на опасность грозной погони. Впрочем, погони сегодня как раз не опасались — вряд ли сегодня татары, вернувшись к вратам Деревича с прибитой на них шкурой-запиской, тут же устремятся вслед за беглецами, уходящими в гущу лесов. Ну а назавтра они будут в такой чащобе, куда степнякам и вовсе не добраться… Князь Мстислав Святославич обещал, что всех пристроит, да и весна уж не за горами… Илюха криво усмехнулся, подбросил в огонь пару сучьев. Скоро, очень скоро пьянящий вкус свободы выветрится, и наступит тяжкое похмелье. Жизнь в лесу зимой под силу только зверю, ну разве ещё охотникам на тех зверей. Очевидно, уже через несколько дней появятся первые могилы, неглубоко выдолбленные в промёрзшей земле. И с каждой морозной ночью их будет всё больше, и проклянут тогда эти люди свою судьбу и князя Мстислава заодно… Хвощ подбросил в огонь ещё топлива, протянул к костру озябшие руки. Нет, не для того он прибился к князю Мстиславу. Дело нужно довести до конца, вот что. Не упустить свой шанс. Они обречены, эти люди. Так и так. И только он, Илюха Хвощ, спасётся аки Ной в этом вселенском потопе. Спасётся и станет богатым. Значит, придется сделать так… — …Да погоди ты, животина, я ж не прочёл ещё! Савватий перевернул страницу назад, и Ирина Львовна пренебрежительно фыркнула, явно давая понять, что удивлена — как это Савватий ухитрился столько лет продержаться в летописцах, если до сих пор не может освоить технику чтения хотя бы на уровне кошки? Три мальчика, сидевших рядом, вовсю потешались. Особенно веселился маленький Глеб, но и татарский царевич отставал не слишком. Князь Борис не соврал тогда — Ирина Львовна действительно оказалась потрясающей кошкой. Пристально следила она своими глазами за строками, явно контролируя книжника — не перевирает ли прочитанное. И потом легко и небрежно переворачивала страницу лапой, не обращая внимания на протесты смешного кудлатого человечка — кто не успел, тот опоздал, мол… — … «И тогда молвил князь Олег: «Хочу наедине проститься с конём моим, коего обидел по навету волхва безумного». И привели его к тому месту, где лежали кости коння, и оставили наедине, удалившись на приличное тому месту расстояние. И подошёл князь Олег к останкам друга своего, но тут выползла змея чёрная и ядовитая из черепа, и укусила великого князя. И воскликнул тогда князь: «Так вот где таилась погибель моя!». И через весьма короткое время умер. Так сбылось зловещее пророчество»… Ну, Ирина Львовна, чего ждём? |