Онлайн книга «Последняя любовь Аскольда»
|
– Веселин, кто приехал? – Белава! – воскликнула Ярина, узнав голос, и тяжело опустилась на ступени крыльца: столько потрясений за один день – это слишком. – Ярина! – в свою очередь, признала Белава и кинулась поднимать сестру, но слезы хлынули у обеих из глаз, и они еще долго сидели под дождем, не замечая его, приходя в себя от неожиданной встречи. Тепло просторной избы быстро привело Ярину в чувство. Она поела и теперь лежала на широкой лавке среди горы подушек, слушая Белаву. Часто входила Ворося, приносила дрова, подбрасывала в печь и уходила, не мешая женщинам разговаривать. Веселин сидел за столом и тоже внимательно слушал рассказ жены. – Быть бы мне давным-давно в царстве мертвых, если бы не печенеги и не мать твоя Недвига, – вздохнула Белава. – И за спасение свое благодарна я Недвиге, и за многое другое, что она для меня делала. Только в неволе поняла я, какая она замечательная женщина и преданная подруга. Стыдно мне стало, что когда-то изводила ее из-за ревности к отцу, жизнь ей отравляла. – Ты же тогда еще дитем неразумным была, чего себя винить-то, – сказала Ярина, – что было, то прошло… – И быльем поросло, – закончила Белава, улыбнувшись. – Ты права, вину я свою осознала и перед матерью твоей чиста. Она передать кое-что тебе велела. Женщина встала, прошла к сундуку, достала из него небольшой деревянный ларчик. – Вот смотри. – Белава протянула сестре золотой крестик. – Это же христианский крест, – удивилась Ярина. – Я такой у Аскольда видела. Моя мать что, новую веру приняла? – Нет, – покачала головой женщина, – в ее душе все веры перемешались. А вещица эта ей от сестры ее родной досталась. Так получилось, что у Недвиги ничего не оказалось, чтобы передать тебе на память, кроме крестика и колечка. Белава достала из ларчика тоненькое серебряное колечко с небольшим голубым мутноватым камушком. Ярина надела его на палец. – Смотри, как раз впору, будто для тебя сделано, – удивилась Белава. – Угадала Недвига верно, подарив тебе его. Интересно, как этот камень называется? Слышала я, что каждый камушек имеет свое магическое свойство. Некоторые опасность предотвращают. Другие становятся злыми в руках плохого человека. – Волхв на Красной Горке знает многое о каменьях, – вспомнила Ярина. – Только кажется мне, враки все это. Мертвые они, как любые другие камни. – Ну не скажи, – не согласилась с сестрой Белава. – Впрочем, может, ты и права. А мы в Киев лишь вчера утром добрались. Ворося сообщила о твоем замужестве. Только мы собрались навестить Дара, как пришла весть, что он и воевода подняли мятеж. Кажется, их кто-то выдал. Сколько воинов, говорят, полегло перед княжьими воротами – страх. Муж твой погиб, а Дара бросили в поруб. Лютый как раз перед твоим приездом ушел разузнать подробнее, да что-то не возвращается. А ты как же узнала про беду? – Гонец прискакал… А княгиня где? – А чего ты о ней беспокоишься? – спросила Белава с иронией. – С нее все началось. Не признала бы она Дара, не благословила бы на мятеж, все бы обошлось. – Она не виновата. Это воевода оберег на Даре опознал и решил князей свергнуть. – Ярина устало прикрыла глаза. – Веришь, Белава, я так устала от тревог и переживаний, что не могу даже в полную силу радоваться нашей встрече… – Какая уж тут радость, – вздохнула Белава, – Дар ведь нам как брат родной был… – А он и есть… родной, – язык уже не ворочался во рту. Ярина силилась открыть глаза, но вместо этого словно провалилась в черную яму. – Намаялась, сердечная, – Белава подошла к сестренке, прикрыла ее одеялом. – Пойдем, Веселин, спать. Лютого нет, а мы все равно не знаем, чем Дару помочь. Утро вечера мудренее. Ярина проснулась от холода. Ее одеяло сползло на пол. Печь давно погасла. За окнами темень. В избе тишина. Все спят. Ярина потянулась за одеялом, и в этот момент ее пронзила резкая боль и тут же отпустила. Боясь ее повторения, Ярина вытянулась на спине, так и не достав одеяла. Полежав немного, совсем закоченела и спустила ноги с лавки, подняла одеяло, вновь легла, накрывшись им. Живот опоясала новая боль. «Неужели роды пришли? – расстроилась женщина. – Повременить не могли, что ли?» Она лежала не шевелясь, прислушиваясь к тому, что происходит в ее чреве. Редкие и непродолжительные схватки беспокоили не очень сильно, поэтому Ярина не хотела так рано будить сестру, справедливо полагая, что роды длятся долго и она успеет еще всех замучить. Но вскоре схватки перешли в частые боли. Ярина еще полежала немного, постанывая в одиночестве, но все же не выдержала. – Белава, проснись, – позвала она. Первой прибежала Ворося, наспех натягивая на себя верхнюю рубаху. Увидев страдальческое лицо женщины, капельки пота на ее лбу, она испугалась: – Ох, Ярина, что с тобой? – Схватки начались, – простонала Ярина. – Зови скорее Белаву. Но Белава уже сама вбежала в светелку. – Как ты, Ярина? – Больно… – Ну, знать, рожать время пришло. Ворося, разожги скорее печь, нагрей воды, тряпок старых раздобудь побольше. – Затем повернулась к роженице: – Ну-ну, крепись покуда. Нелегка наша бабья доля… – Да не об этом я печалюсь. За Дара боюсь. Хотела сегодня с утра броситься в ноги Аскольду, попросить за брата. – Напрасно ты на князя надеешься, – покачала головой Белава. – Лютый вчера, когда ты уснула, пришел с нехорошими вестями. В воеводской усадьбе гридни все переворошили, тебя искали, пограбили, всех дворовых девок потрепали. Князь особо злился, грозился тебя вместе с братцем в поруб бросить. Так что лежи. Наверное, не надо было тебе из вотчины уезжать. Впрочем, я не уверена, что и там было бы безопасно. – Знаю я, зачем князь меня ищет, – прошептала Ярина. – Отомстить хочет. Я полюбовницей его была, а потом сбежала к воеводе. Дитя ношу от князя. Наверное, обиду он затаил… В светелку вошла Ворося, неся в руках большую охапку тряпья. Очередной приступ боли пронзил живот, и Ярина снова застонала. – Зачем женщины замуж выходят? – Ворося покачала головой. – Чтобы вот так вот всю жизнь мучиться?! А умирают сколько при родах! Я знаю, много чего видела. – Замолчи ты, – в сердцах прикрикнула Белава, – не кличь беду! Ярина ничего не слышала: боль охватила все тело разом. Женщина еле сдерживала рвущийся из горла крик. – Ничего-ничего, уже скоро, – прошептала Белава. Вскоре показалась голова ребенка. Белава положила Ярину поудобнее, подложила под спину подушки. – Если я скажу «тужься», то тужься, а если не говорю, то не тужься, иначе порвешься, – предупредила она, но роженица уже ничего не соображала. |