Книга Ее я, страница 104 – Реза Амир-Хани

Тот тоже, как и я, спросил изумленно:

– А кого вы здесь провожаете?

– Как это? Хадж-Али Фаттаха, кого же?…

– А откуда вы узнали?

– Вчера вот от этого самого господина Немата…

Немат объяснил нам с Хани:

– Я вчера вечером, как всегда, отнес им недельные пакеты со вспомоществованием. Десять лет я это делаю… И хаджи мне сказал: никогда в разговоры с ними не вступать, отдавать и уходить.

Женщины объяснили:

– Ну вот в этих самых пакетах и была карточка с номером участка 32. И написано, чтобы мы не приходили, дескать, ему будет плохо, если мы станем горевать… Ах, Хадж-Фаттах, на кого ты нас покинул?..

Хани пошатывался, словно оглушенный. Могильщик привел ему чтеца молитв захоронения. Старик, как увидел Хани, начал ему объяснять:

– Военные ребята сами хотели читать над покойным, но и я, кстати, хотел взглянуть на него. Это ведь чудо! Я видел его лицо, слава Аллаху! Совершенно не разложившееся, словно только что умер! Старик лежал так спокойно, словно спит. Прочтя молитву, я поцеловал его. Это чудо было, уважаемый…

Хани переспросил:

– Старик?

* * *

Я между тем взялся за врача.

– Вы уверены, что этот человек был мертв?

– Конечно! Я же обследовал его. По закону мы обязаны и пульс прощупать…

Подтвердил это и обмывальщик:

– Я сам его обмывал! Сомнений в смерти нет…

Я повернулся к врачу:

– Значит, никаких сомнений? Тело не было теплым? А то, что на нем цивильная обувь и одежда, вас не насторожило?

– Послушайте, уважаемый! Все это слова одни. Привозят целехонькое тело и говорят: десять лет как умер. Если бы он еще и теплый был, я бы сказал: что же, еще одно чудо…

– Но вы должны действовать в соответствии с наукой…

– А почем кило науки? Привозят шахида, которого нужно предать земле, а у него слюна во рту. А другой поднимается прямо с обмывочного топчана и обнимает собственного отца… – Обмывальщик подтвердил этот случай. – У нас даже есть фотографии! А вы говорите, по науке работать. Какая наука этому объяснение даст?

Возразить мне было нечего.

* * *

Хани между тем поднял крик:

– Мы должны, обязаны его выкопать!

Немат уже выхватил заступ из рук одного могильщика и начал копать. Его пытаются остановить, подбегает и смотритель кладбищенского участка:

– Для эксгумации требуется разрешение по закону! В том числе и врача. Вот он, здесь же. Господин доктор! Вы произвели освидетельствование, подтвердив его печатью и подписью. Вы сомневаетесь в нем?

– Нет, не сомневаюсь, – ответил врач.

Чтец молитв привел свой аргумент:

– В любом случае этот раб Божий – не шахид, значит, он не может быть похоронен на этом участке. Нужно выкопать…

Немат поддержал его:

– У него же есть фамильный склеп на Баге-Тути.

Хани опять поднял крик:

– Правоверные! Ведь он живой был …

Окруженные детьми женщины увещевали Хани:

– Вы не волнуйтесь, уважаемый! Мы ведь не просто так пришли. Нас пригласили…

В этот миг Халия, потеряв сознание, упала. Лицо ее побелело как мел, кулачок, судорожно сжимавший горсть земли, разжался. Хани, и Немат, и чтец молитв продолжали настаивать на эксгумации, все остальные спорили с ними. Как вдруг сквозь этот шум мы услышали другой возглас…

* * *

– О, Али-заступник!

Это провозгласил человек, твердым шагом ступающий по тридцать второму участку к могиле. Одет он был в белое, его седая борода доходила почти до пояса. Посох с серебряным набалдашником и серебряная же чаша для сбора подаяния. Он шел сосредоточенно, словно считал собственные шаги, но время от времени восклицал:

– О, Али-заступник!

Подойдя ближе, воскликнул:

– Ведь в первую очередь нужно подумать о живых! – И он указал посохом на Халию, лежавшую на земле без чувств.

Хани и врач бросились к ней. Хани попытался приподнять ее голову, но врач не позволил ему. Он приложил стетоскоп к левой стороне ее груди. Послушал и встревоженно сказал:

– Нужно срочно в реанимацию!

Но Хани указал на правую сторону ее груди:

– А здесь послушайте! Справа!

Он объяснил, что у Халии два сердца. Врач приложил стетоскоп к правой стороне груди и воскликнул:

– Здесь сердцебиение в норме…

Старик в белом негромко сказал мне:

– Это дар ей от отца… Сердце Абу Расефа спасло ее…

Женщины уже окружили Халию и стали брызгать ей в лицо водой.

* * *

Хани, успокоившись насчет Халии, повернулся к старику в белом и тревожно воскликнул:

– Вы видите, что нас постигло, дервиш Мустафа?

– А ничего страшного, Хани! Он вовремя понял, как ему нужно уйти из жизни, и сделал это. Никому не доставил хлопот, в том числе вам! Замечательная смерть!

Хани, словно не слыша его, продолжал восклицать:

– Нужно выкопать, выкопать его…

Смотритель участка, кажется, понял ситуацию и начал менять свое мнение:

– Действительно, если он не шахид, возможна эксгумация. Это специальный участок…

Дервиш откашлялся и заявил:

– Во-первых, вы наверняка знаете, что эксгумация запрещена шариатом. Разрешается она лишь при строго определенных условиях… Если женщина была беременна и ребенок жив или если похоронили кого-то, о ком есть предположение, что он жив… Помимо прочего, и тебе об этом известно, – дервиш повернулся ко мне, – он завещал похоронить себя на участке шахидов и заслужил это… «Так спасем богобоязненных!» И ты ведь помнишь… Это было в самом конце его книги… «Кого любишь, воздержись от того и умри как шахид…»

И дервиш покинул нас и пошел прочь. Он шел так, словно считал шаги, и время от времени восклицал:

– О, Али-заступник!