Книга До свидания, Рим, страница 39 – Ники Пеллегрино

– Боюсь, Марио себя загнал, – сказала мне как-то раз Бетти. – Вид у него совсем нездоровый.

– Что-то с голосом? – с тревогой спросила я. – Он звучит напряженно?

– Нет, с голосом все в порядке. Марио очень устает, и, по-моему, у него распухла нога. Он обещал сходить к врачу. Надеюсь, он не станет откладывать – вдруг это что-то серьезное.

Когда стало известно, что синьор Ланца отменил все концерты и возвращается в Рим, Бетти расстроилась, но, кажется, не удивилась.

– Я говорила, что это турне ему не по силам, – сказала она. – Марио себя загнал.

Вскоре мы узнали, что синьору Ланца поставили диагноз «флебит». Экономка, мать которой страдала той же болезнью, объяснила, что в ноге у Марио образовался сгусток крови. Если он начнет перемещаться, то может закупорить вену и даже привести к смерти.

Сперва я отказывалась в это верить. Разве может какой-то крохотный сгусток крови подкосить такого сильного человека? Но когда Марио приехал, мы все увидели, что он очень страдает: в лице ни кровинки, тени под глазами превратились в синяки, от былой жизнерадостности не осталось и следа.

После возвращения в Рим Марио сразу же осмотрел личный врач, и его немедленно отвезли в больницу. Он оставался там тринадцать дней, и все мы, особенно Бетти, от волнения не находили себе места.

– Синьора, его вылечат? – спросила я, зная, что остальных слуг мучает тот же вопрос. – Он поправится?

– Надеюсь. – Вид у нее был убитый, голос приглушенный. – Болезнь гораздо серьезнее, чем все думают. В Мюнхене Марио сказали, что он может не прожить и года, если не будет себя беречь. Его здоровье сильно подорвано, нужен полный покой, пока не минует кризис. И уж конечно, никаких гастролей.

– Можем мы чем-то помочь?

Бетти покачала головой.

– Сейчас все зависит от врачей. Ему дают препараты, разжижающие кровь. И еще он должен носить специальные чулки. Меня уверяют, что Марио в хороших руках. «Валле Джулия» – одна из лучших клиник Рима, а о докторе Морикке много хороших отзывов. Надо молиться, чтобы Марио поскорее поправился.

Бетти часто запиралась у себя в комнате и впускала только меня. Я приносила ей пищу, к которой она не притрагивалась, и воду – запивать таблетки. От Бетти почти ничего не осталось – одна кожа да кости, – и я снова начала бояться за нее.

Однажды, решившись ненадолго покинуть виллу Бадольо, я попробовала поделиться своими страхами с близкими. Кармела увидела, как я достаю из-под кровати коробку, и попыталась заглянуть внутрь, пока я искала фотографию семьи Ланца из «Конфиденце» – ту самую, на которой они все вшестером идут, держась за руки, по территории студии.

– Ты что, на работе на них не насмотрелась? – язвительно спросила Кармела. – Даже дома не можешь с их фотографией расстаться?

– Я просто хотела проверить, правда ли они выглядели так, как мне помнится, – объяснила я. – На этой фотографии они все такие счастливые… Смотри, как улыбается Марио.

– Он ведь звезда и зарабатывает кучу денег – чего ж ему не улыбаться?

– Ты не понимаешь, все намного сложнее, чем тебе кажется.

Мама сидела за туалетным столиком и расчесывала волосы, прежде чем накрутить их на бигуди.

– У тебя встревоженный вид, cara. Что-то случилось?

– На вилле сейчас очень тяжело, – ответила я. – Все беспокоятся за синьора Ланца. Бетти тоже нездорова. Она никого не желает видеть, кроме меня и доктора Сильвестре. Он говорит, что ей нужно больше отдыхать, но это не помогает. Если я не смогу заставить Бетти есть, она просто умрет от истощения.

– Серафина, ты не обязана заботиться об этой женщине, – сказала мама, с беспокойством глядя на меня. – Пусть за ней ухаживают другие. Разве у нее нет родственников? Друзей?

– Они все остались в Америке. В Риме у нее никого, кроме меня.

– Эти люди – твои наниматели, а не родственники, – возразила мама. – Мне не нравится, что тебя поставили в такое положение. Это никуда не годится.

– Я же не против… я рада сделать все, что в моих силах.

– Серафина…

– Mamma, если бы ты слышала синьора Ланца, когда он репетирует по утрам… Это удивительно и ни с чем не сравнимо. Его голос словно наполняет тебя… Если я могу ему чем-то помочь, как-то поддержать этот голос, значит, я исполняю Божью волю.

Мама с сестрой странно посмотрели на меня.

– А ты и правда в него влюблена, – удивленно сказала Кармела.

В ответ я только пожала плечами. Каждый на моем месте чувствовал бы то же самое. Да, я любила его, но не той любовью, которую имела в виду сестра. А разве могло быть иначе? Марио Ланца не был моим. Он принадлежал Бетти и детям. Я любила Марио за его талант, за нежность и грусть, но больше всего – за те моменты, когда, несмотря на все свое величие и славу, он нуждался в помощи неприметной римской служанки.

– Все очень серьезно. Знаю, вы думаете, что я преувеличиваю, но вы просто их не видели.

Я посмотрела на фотографию, которую все еще держала в руках.

– Поверить не могу, что теперь все совершенно по-другому. Когда сделали эту фотографию? Два года назад, самое большее – три. Как могла жизнь так быстро перемениться?

Мама осторожно забрала у меня фотографию и положила назад в коробку:

– Забудь пока о нем. Иди лучше сюда, помоги мне с волосами. И ты еще не знаешь, какие у твоей сестры новости. Она нашла работу и получает почти столько же, сколько ты. Что, удивлена? Ты так переживаешь за семью Ланца, что совсем забыла о своей собственной.

Я со стыдом поняла, что мама права. Я и не знала, что Кармела выступает в местных кафе и барах, а иногда и на частных вечеринках. Она показала мне платье, которое сшила ей мама – темно-синее, из чистого шелка, – и с гордостью сообщила, какие чаевые получает, когда выходит в нем на сцену.

– Так что бог с ним, с этим дурацким фильмом. Я все равно стану звездой – даже не сомневаюсь.

При мысли, что сестра, одетая в легкомысленное платье, выступает перед чужими людьми, мне стало не по себе. Зато ее мечта сбылась, подумала я. Кармела поет, и необязательно это приведет к чему-то еще, пусть даже она недостаточно взрослая для подобных нарядов и вечеринок. На самом деле меня так поглотила жизнь Марио и Бетти, что просто не было сил волноваться еще о ком-то, даже о родной сестре.

Марио снова вернулся домой. От предостережений врачей он только отмахивался, в своей болезни винил антибиотики и заявлял, что идет на поправку. Он по-прежнему ходил с тростью, но уже не мог усидеть на месте и собирался вскоре продолжить гастроли.

Про себя мы с Пепе гадали, не кончаются ли у Ланца деньги. Тратили в этом доме не глядя, и мы оба слышали, как Бетти жалуется, что надо оплачивать счета из больницы и услуги Косты.