Книга Дикий опер, страница 29 – Сергей Зверев

«Здравствуйте, я из МУРа. Мне нужно два ваших сотрудника для проведения оперативных мероприятий в компании «Северный промысел» по факту обнаружения в Москве двух вагонов с мороженой рыбой без документов». Откажет начальник МУРу? И не подумает.

Генерал, конечно, людей дал. И те, ориентируясь в Мирнске, как у себя в квартире, через четверть часа привели сыщика к красивому стеклянному входу под высотным зданием. «Северный промысел» – значилось на одной из вывесок.

– Здравствуйте, а где мы можем познакомиться с директором вашего предприятия господином Жорниковым? – Тоцкий был учтив, насколько может быть учтивым майор МУРа перед гоняющим во рту жвачку слоновидным охранником.

– По какому вопросу? – прожевал тот.

– По аМУРному.

– Ты со мной так не шути, – предупредил охранник и сглотнул пол-литра набежавшей слюны.

– Где он? – улыбнулся Тоцкий.

– По какому вопросу? – пластинка в голове охранника закончилась и встала на новое воспроизведение.

Между тем майору меньше всего хотелось представляться. Менты по обе стороны от него откровенно скучали, и по их лицам читалось, что они знают что-то, чего не знает он. Такое впечатление, что помощи от них ждать не приходится.

Тоцкий вдруг фыркнул, крутнул шеей и вдруг схватил охранника рукой за кобуру. Тот перестал жевать и машинально бросил свою руку на ладонь опера.

Тоцкий отшатнулся и сокрушительным ударом пробил головой в лицо охранника. Девчушка за компьютером пискнула и закрыла рот ладонью.

Широкая лава крови из расплющенного носа устремилась к поясу исполина, треть жизни проводящего во сне, треть на службе, а треть в атлетическом зале, и он, уже находясь в состоянии глубокого нокаута, сделал несколько шагов – один ниже другого, назад. Не останавливаясь, Тоцкий пробил ему в грудь ногой, и в углу раздался грохот.

– Девчонку взять и за мной, – приказал он очумевшим от увиденного операм.

«Вот это два вагона рыбы, – пронеслось в головах обоих одновременно, – и это как тогда МУР по «мокрухам» входит?..»

Сплоченной компанией они прошли по коридору и уперлись в лестницу.

– Куда дальше, детка? – спросил он ее.

Она показала, и они поднялись на второй этаж.

– Сейчас?

Она указала на дверь, которую Тоцкий тут же приоткрыл.

– Хай, Савелий Николаевич.

– Что такое? – недовольно оторвался мужчина лет сорока от телефонного разговора. – Вы кто такие? – увидев насмерть перепуганную секретаршу, он снова взялся за телефон.

Один из оперативников Мирского ГУВД попытался выразить по этому поводу недовольство и даже потянулся к телефону, однако Тоцкий его остановил.

– Руслан, ко мне сейчас какая-то бригада ввалилась и, судя по крови на куртке одного из них, мой охранник плохо себя чувствует. Ага… Я жду.

– У вас есть такой – Руслан? – смешливо уточнил Тоцкий у местных сыщиков. Получил ответ «нет» и рассмеялся. – Значит, звонил не в полицию. Бандитам Савелий Николаевич звонил.

– Что вам нужно? – перестав понимать ситуацию, стал искать тему для беседы директор.

– Мне нужно, чтобы ты сейчас сообщил своей крыше, что я приглашаю ее на встречу. – Не давая хозяину кабинета ответить, он взял его за пуговицу на рубашке и слегка потянул к себе. Ровно на столько, чтобы тот перебрал по полу ногами. – За Мирнском есть недостроенная фабрика. Через час. Приедет «муравейник», я приведу свой.

И опера покинули здание.

– Твою мать… – только и смог выдавить директор, опускаясь в кресло.

– Прокол небольшой, коллега, – заметил один из местных оперов.

– Какой? – насторожился Тоцкий.

– За Мирнском строится не фабрика, а завод. Крыша сразу поймет, что ты не местный. Я же говорил – завод, завод…

– Я слышал, как ты говорил. И мне нужно было именно это – чтобы меня приняли за «залетного». Сколько на «земле» работаешь?

– Пятый год.

– Ничего, научишься.

Через десять минут Тоцкий уже докладывал Копаеву о проделанной работе.

– Значит, через сорок пять минут за городом в ожидании «стрелы» будет стоять бригада, крышующая «Северный промысел»?

– Да, я пойду туда один, – сказал Тоцкий, – пусть поверят в наглость приезжих.

– Не ты, а я.

Тоцкий опешил.

– Прошу прощения… Но следователю в оперативные дела лучше не вмешиваться. Случись что, придется выкручиваться, а без оперативного опыта… Там же народ грузить нужно будет и одновременно пробивать!

Копаев рассмеялся:

– Ты за меня не беспокойся. Как-нибудь управлюсь.

– Но ведь порезать могут.

– Могут. И тебя могут. Все, обсуждению не подлежит. А теперь слушай внимательно. Времени у нас в обрез. Сразу после того как я подойду к бригаде, ты и туча копов повалите нас на землю. Меня бить в кровь. После всех рассадить по камерам. С кем посадить меня, я покажу. Все понял?

Тоцкий понял лишь, что нужно сделать. Больше он ничего не понял.

Все случилось так, как запланировал Антон. Едва он вышел из машины и подошел к группе кавказцев, с пренебрежением рассевшихся на капотах трех машин, во двор стройки вкатились два автобуса с зарешеченными надписями и начался спектакль со стрельбой. Вскоре избитого Копаева и семерых кавказцев затолкали в автобус и доставили в ближайшее отделение полиции, в котором Тоцкий совместно с начальником РОВД принимали гостей.

Дежурный довел Антона до камеры и втолкнул внутрь.

– Пакши прибери, барс, – бросил Копаев находящемуся там кавказцу и уселся на нары.

– Что за стрельба-шмальба? – Поинтересовался кавказец, гонор которого был сбит жестким задержанием. – Тут уже дышать нечем, да?

– Какая сука сдала? – Антон поднял тяжелый взгляд на кавказца и приложил снятую рубашку к разбитому лицу. – Это так с вами вопросы решать можно?

– Э, ты о чем говоришь? – возмутился тот. – У меня все лицо в кровь. Я сам себя избил?

– Значит, языками болтаете как помелом! Если не мы и не вы, значит, те, кому твои люди спустили инфу! Местные – вы, а не мы!

– А вы кто, вообще?

«С этого вообще-то и нужно было тебе начинать», – подумал Антон, вслух бросил:

– Из Москвы. Здесь скоро будет большая война, если я отсюда не выйду. Если пронесется слух, что я набил вам «стрелу», а после оказался у ментов, к вам будет много вопросов.

– Слушай, ты рот закрой! – вскипел кавказец. – Это я тебя сюда посадил?!

– Вы здесь, я вижу, хорошо живете, – продолжал наседать Копаев. – Губернаторов «мочите», «стрелки» прокалываете! Красота, а не жизнь!