Онлайн книга «Адония»
— Я распорядился поместить вас в отдельную каюту, мисс, — проговорил старик, — когда открылось, что вы — дама. Адония, собираясь с мыслями, взяла зеркальце, посмотрела в него — и едва не выронила. Старуха с обритой головой и чёрными тенями вокруг глаз. Губы — в сочащихся кровью трещинках. «Дама!» — Мы барражируем в акватории Плимута, — неторопливо наливая воду в таз, продолжил старик. — У нас, видите ли, в этом городе ещё дела. Как только мы их завершим — доставим вас в любой указанный вами порт. Кажется, вы в опасности? — Вы знаете, кто я? — ответила вопросом Адония. — Нет, мисс. Не знаю. — Тогда отчего так заботитесь обо мне? — Вы просили о помощи. Я помогаю. — А куда вы направитесь, когда завершите дела в Плимуте? — В очень далёкое место. В другую страну. В порт, который обозначен не во всех лоциях. — Прекрасно, — откладывая в сторону зеркало, проговорила Адония. — Принимая вашу любезность, прошу отвезти меня в этот ваш порт. — Вот как? — поднял брови старик. Он снова склонился над бочонком и, зачерпнув воды, вылил в гулко отозвавшуюся медь. — Но это дикое и неприютное место. Мы следуем в порт Иктасу, в Бразилию. — Нет. — Адония сидела с напряжённо выпрямленной спиной. — Вы следуете в Эрмшир. Старик вздрогнул и выронил лязгнувший о металл ковш. Сел на противоположную кровать. Вцепился руками в края досок. — Ваш пол и ваш возраст не позволяет мне допустить, что вы состоите в рядах… некоего братства. — Правильно. Не состою. Мне доверена всего лишь одна тайна. — А именно? — Ваш облик и название острова. — Не сочтите за неделикатность… Кем доверена? — Не сочтите за сумасшествие. Духом умершего человека. В маленькой двухместной каютке повисла напряжённая тишина. Старик, присев на край противоположной кровати, учащённо дышал. Коротко взглядывал то на девушку, то на окно, то на собачку. — Нет, мисс, — резко произнёс он, как бы очнувшись. — Вас мы туда не повезём. В какой угодно порт мира, только не в Эрмшир. — Хорошо. Скажите, кто главный человек на этом корабле? — Прошу прощения, мисс. Я главный человек на этом корабле. — Тогда поймите! — дрогнувшим голосом выкрикнула Адония. — Эрмшир — единственное место во всём мире, где мне позволительно находиться! Вы ведь свозите туда преступников? Ведь так? А я — отъявленная преступница, я по макушку в людской крови! И вот — я в вашей власти! Делайте же своё ремесло! Старик сидел, пристально вглядываясь в её лицо. Сдвинув брови, увёл взгляд в сторону. Глухо сказал: — Если вы посвящены в наши тайны, мисс, то должны знать и то, что все обитатели Эрмшира — мужчины. — Я знаю. — Тогда что же вы говорите! Отвезти вас туда! Год за годом монахи, живущие там, и преступники, со временем пополняющие число этих монахов, избавляются от тягостных соблазнов внешнего мира. Если б вы знали об эйцехоре… — И об этом я знаю. Я читала древние иудейские книги. Эйцехоре — семя дьявола в человеке. В неустойчивых душах воплощается жаждой или власти, или денег, или крови… — Не только, не только! А двойственная природа пола? Ни один мужчина, любящий женщину, не свободен от тёмных желаний обладать, подчиняя, и предавать, снова и снова предпочитая иную. Похоть — тёмная изнанка любви! Сколько лет монахи трудом и молитвами выжигали, испепеляли в себе эйцехоре, и вдруг появитесь вы — юная, красивая, полная жизни, влекущая… В скольких нескромных помыслах вы станете тотчас повинны? Подумайте, в скольких? — Посмотрите, почтенный отче! — с мольбой произнесла Адония, дотрагиваясь до лежащего рядом зеркала. — Какая красота? Какой соблазн может вызвать моё лицо? — Оно изменится, — тихо ответил старик. — За то время, пока мы будем идти к Эрмширу, оно исцелится и расцветёт. Я-то вижу, как уже сейчас блеснул взгляд Джона, когда он принёс вот эту воду и вот это зеркало… В Эрмшир вы прибудете воплощеньем соблазна. Он встал и шагнул к двери. Оглянулся. Виновато развёл руками. — Вот почему, юная мисс, Эрмшир уже много веков табуирован для пребывания на нём женщин. Извините. В любой порт невоюющей в данное время страны. Или в Новый Свет, в Америку. Только не в Эрмшир. Извините. Он вздохнул. Изменившимся, деловитым тоном добавил: — Ещё на минуту отложите ваш туалет. Я вижу, Джон не принёс полотенца. Одну минуту. И вышел. Адония сидела, уставившись перед собой невидящим взглядом. Затем, взяв в руку зеркало, прошептала: — Значит, моё лицо станет воплощеньем соблазна? Она с силой ударила зеркало о край бочонка. Наклонившись, отыскала наощупь крупный осколок. Выпрямившись, хрипло сказала: — Не станет! И злым, полным силы движением вскинула осколок к лицу. Собачонка, заскулив, спрыгнула, спряталась под кровать. Спустя минуту за дверью раздались шаги и, постучав, вошёл неумолимый старик. Перешагнув порожек, он выронил полотенце и отчаянно закричал: — О Господи!! Что ты наделала, девочка?! Он бросился к Адонии, подцепил снизу залитый кровью подбородок и, приподняв, развернул голову девушки к окну. — Глаза! Глаза-то хоть целы?! Он бросил взгляд на лежащее возле порога полотенце, быстро повернулся к соседней кровати и, содрав с него одеяло, скомкал и прижал к лицу Адонии простыню. — Джо-о-он!! — что было сил закричал он и, всхлипнув, умолк. В коридоре послышался частый тяжёлый топот. В каютку ввалился матрос — и замер. — Быстро, горячей воды, — выдавил старик, — и травника. Лекарский ларец пусть захватит! — Что? — глухо сказала из-под простыни Адония. — Теперь оно не вызывает соблазна? — Зачем же, зачем! — плакал над нею старик. — Моя вина, моя вина. Не прочувствовал! Меа culpa [17] … — Почтенный… — Не говори ничего! — воскликнул старик. — Ты ведь и губы разрезала! Мой грех, мой… — Индульгенция… — Молчи, умоляю! Ну где этот травник?! Спустя час Адония лежала на своей постели, прижимая к боку поскуливающую собаку. Белое, замотанное, лишь с небольшой щелью рта лицо её было похоже на свежеизготовленную маску мумии. — Моя вина, — раскачиваясь, негромко тянул сидящий напротив старик. — Не прочувствовал, насколько для тебя это важно. И ещё — я скрыл, что в Эрмшире была уже женщина. Однажды двое, юноша и девушка, спаслись после шторма. Мы отвели им один маленький островок на окраине архипелага, и никто из монахов их не навещал. Снабдили лишь всем необходимым, и юноша сам заботился о поддержании жизни. Я скрыл это, когда приводил аргументы на твою просьбу. Моя вина… |