Онлайн книга «Полудевы»
|
Мод молча слушала с полугрустной, полуиронической улыбкой. – Да, очень охотно, – произнесла она. – Лишь только, что слишком много министерских чиновников, всем известных лиц; чиновники кабинета вроде Летранжа, секретари депутатов как Жюльен, – все остатки отцовского кружка и знакомые по водам; не этим можно удивить людей такого древнего рода, как Максим и его мать. – A мадам Учелли? – О! Эта! – А что?! Как-никак приятельница герцогини Спецциа?… – Именно, – прервала молодая девушка, – это слишком заметно. Если она встретит здесь Шантелей, то не надо говорить о герцогине Спецциа. – А как ты думаешь, будут Ле Тессье? – спросила, помолчав мадам Рувр. – Поль? Не знаю… сегодня большие дебаты в сенате о привилегиях Французского банка; он должен там выступать. Но Гектор наверно приедет, как всегда по вторникам. – Ну что же, если Максим и его мать встретят здесь сенатора, будущего министра, как Поль, княгиню, мадам Учелли… – Директора финансового общества вроде Аарона, – с насмешкой перебила Мод. – И настоящего джентльмена, известного спортсмена, как Гектор… – Конечно, они будут в восторге, – заключила девушка. – Ну, дай-то бог!.. – Что же, ты думаешь, они каждый день бывают в таком обществе? Посмотрела бы я на их приемы там, в их Пуату, Везери! Мод встала и нажала пуговку электрического звонка около камина. – Я не знаю, – сказала она, – кого принимают Шантели в Везери; может быть, самых ничтожных и смешных людей, но я уверена, что это самое благородное, почтенное общество во всем округе. Мадам Рувр отвечала: – Ба!.. Да разве может быть что-нибудь проще мадам де Шантель. Вспомни, как мы сошлись с ней на водах в Сент-Амане, как мы играли с нею в безик, наши прогулки под ручку в лесу… – Правда, – задумчиво промолвила девушка, – вы были хорошей парочкой. Смотря на мать, она невольно задавала себе вопрос, что могло сблизить в тиши небольшой и уединенной северной станции эту старую, уже потерявшую ум женщину, ее мать и благородную провинциалку, строгую католичку-пуританку, каковой была мать Максима де Шантель. «Обе крайне набожны, – думала она, – у обеих одна болезнь с различными проявлениями и каждая считает другую больнее себя. Все это очень понятно. А вот я чем понравилась Максиму?» Стоя перед камином, она воскрешала в памяти четыре дня, которые Максим провел у матери в Сент-Амане, когда он невольно, даже почти без стараний с ее стороны, влюбился в нее. Затем он неожиданно уехал и уединился в Везери, где у него большие поместья. В продолжение нескольких месяцев о нем знали только по письмам его матери к мадам Рувр. Мод подумала: «Это ничего не значит… он влюблен, а забыть меня нельзя». И действительно, он приехал с матерью, которой надо было посоветоваться с докторами. * * * – Что угодно, мадемуазель? – спросила горничная, явившаяся на звонок. – Отправьте это на телеграф, Бетти. Зажгите лампы в большом зале, но прежде прикройте печь. Здесь очень душно. – Слушаю, мадемуазель. – В половине пятого сходите за Жакелин на курсы. Попросите ее сейчас же переодеться и прийти помочь мне разливать чай. – Хорошо, мадемуазель… И это все? – Да… Ах, подождите, около трех часов ко мне придет… одна молодая девушка… проведите ее прямо сюда, но только не через большой зал, и сообщите мне о её приходе. – Даже если будут гости? – Даже и тогда. Впрочем, тогда еще никого не будет. – Кто это к тебе придет? – спросила мать, с трудом приподнимаясь в кресле. – Ты не знаешь… Это монастырская подруга, которую я не видела с самого выпуска. – Что же ей от тебя надо? – Да я не знаю, – сказала Мод нетерпеливо. – Знаю одно, что ей надо меня видеть. – Как ее зовут? – Дюруа… Этьеннет Дюруа. Мадам Рувр с минуту припоминала: – Этьеннет Дюруа… не помню… – Ты никогда ничего не помнишь, – с досадой проговорила дочь. Прервав разговор, она отошла поднять занавеску и взглянула на улицу, слегка усыпанную снегом, несмотря на яркий солнечный день; по ней сновали кареты с поднятыми стеклами и спешили закутанные в меховые воротники прохожие. Горничная между тем продолжала стоять на пороге маленького салона. – Я больше не нужна вам, мадемуазель? – наконец спросила она. – Нет, – ответила Мод… – Отведи меня в мою комнату, – сказала мадам де Рувр, вставая. – Скажи, Мод… – Что, мама? – Мне ведь незачем спешить, не так ли? – Нет. Оставайся в своей комнате, пока не приедет мадам де Шантель; тогда я пришлю тебе сказать. – Хорошо… Пойдемте, Бетти. – Дайте мне руку. Она уходила через большой зал, опираясь на руку горничной; левая нога ее волочилась. Прежде чем выйти, она обернулась. – Мод? – Что, мама? Она подошла к матери, стараясь скрыть свое раздражение. Больная подыскивала слова, как будто не решаясь сказать то, что хотела. – Ты помнишь ту эгретку? Стразовую, что мы видели на днях в «Японской старине»? – Помню… Что же дальше?.. – Видишь… я забыла сказать тебе: я написала, и мне сегодня вечером доставят ее. Мод мгновенно вспыхнула; на лбу собралась складка, глаза потемнели. – Но ведь это нелепо!.. Ну, скажи мне, – прибавила она, подавляя свой гнев, – на что она тебе?.. – Собственно, большой надобности мне в ней нет, – ответила мадам де Рувр, – мне просто захотелось иметь эту вещь. Ведь, я так мало имею удовольствий, не правда ли? Вместе с тем, принесут также и счет. Надеюсь, нам все равно, 300 франков больше или меньше? Мод промолчала; мать вышла, а она вернулась в маленький салон. Ей попалась на глаза тоненькая деревянная ручка на письменном столе, воспоминание о каком-то курорте; она взяла ее, но пальцы у нее так дрожали, что она переломила ее, а обломки полетели в камин. Бетти опять вошла. – Мадемуазель… – Что, уже пришла молодая особа? – Нет, мадемуазель, пришел господин Жюльен. Мод с досадой ударила рукой по мраморной доске камина. – Оставьте вы эту привычку говорить «господин Жюльен»; называйте его «господин де Сюберсо». При гостях это особенно неприлично… Почему же не идет господин де Сюберсо? – Жозеф отворил ему… Он не знал, где вы, и господин Жюль… господин де Сюберсо прошел без доклада в вашу комнату. |