Книга Метро 2033. Отступник, страница 37 – Элона Демидова, Евгений Шкиль

Малышка все так же ни на что не реагировала.

― Что с ней? — вытянув губы в трубочку, мужчина неожиданно умело принялся качать ребенка.

― Ее напоили маковым отваром. Может быть, доза была слишком большой... Она весь день ничего не ела. Вы сможете найти для нее женское молоко?

― Что ж, все по порядку, найдем и молока, — бородач вернул девочку Олегу. — Можешь звать меня Леонид Дрожжин.

― А меня Ильей, — вырвалось у низкорослого юнца, которому на вид нельзя было дать больше четырнадцати.

Двое мужчин, укоризненно нахмурившись, посмотрели на выскочку. Мальчишка замялся, попросил прощения и отошел на несколько шагов, но его лицо выражало какую-то аномальную, почти болезненную пытливость, и вертикальные зрачки разглядывали Олега словно через лупу, причем без всякого стеснения.

― А теперь, — соломенные брови вождя чуть приподнялись, — пойдешь со мной.

Олег спросил, какие опасные твари живут в городе, потому что безоружным чувствовал себя очень неуютно, на что Дрожжин усмехнулся.

― Опасных для нас зверей тут нет. Граница Запретной зоны проходит по трамвайным путям. Тебе повезло, что она пропускает людей, правда, Валера? — обратился он к зеленоглазому.

― Пока ничего не знаю про его везение, — усмехнулся тот. — Но все будет зависеть от честности.

Олег ничего не понял и выглядел ошарашенным.

― Может быть, тебе это кажется невероятным, — сказал вождь. — Однако, проникнуть дальше Смирновского переулка не может ни один хищник. Шаман уверяет, что это он договорился так с Городом и Миром.

― По-моему, просто невыясненная аномалия, — возразил бородач. — Скажи, а за тобой пошлют погоню?

Олег кивнул, с досадой отмечая незаурядную проницательность руководителей дикарей.

― Вот видишь, о самом-то главном ты и не сказал, — констатировал Валерий. — Как думаешь, сколько бойцов?

― Скорей всего, четыре-пять, максимально шесть. И они скоро будут здесь, — ответил Олег, не видя смысла скрывать или приуменьшать опасность.

Услышав это, вождь наклонился к уху Дрожжина и что-то сказал шепотом. Олег подозревал, что говорят о нем, и многое отдал бы, чтобы услышать эти слова, но как ни старался, не мог разобрать ничего конкретного.

― Долбаный шаман! — зло прошипел Валерий. — Вот куда он поперся со своей рыбалкой, когда тут чрезвычайная ситуация!

― Сказал: я, мол, свое дело сделал, о приближении неизвестного предупредил, а дальше со всем этим дерьмом собачьим пусть разбирается вождь и судья, то есть мы.

― Так и сказал?

― Да, по крайней мере, Валек так передал, — равнодушно кивнул бородатый.

― А не слишком ли много позволяет себе сопливый шаманский ученик? — вождь покосился на четверых телохранителей, которые, впрочем, не отводили глаз от пришлого и продолжали держать его на прицеле, давая время старшим обсудить свои дела.

― Да он-то причем? Это же Ян ему велел так сказать. Слово в слово повторить. Наверняка, особенно настаивал на «дерьме собачьем»... Но, как бы то ни было, вернется он, скорее всего, только завтра утром, — заметил судья. — Так что придется самим меры принимать и устраивать торжественную встречу.

― Илья! — в полный голос окликнул вождь низкорослого паренька. — Давай, дуй сперва в парк, потом на набережную, с набережной на ферму, собирай всех, кто не занят на работах. Придется по всему периметру выставлять наблюдение.

Паренек тут же умчался, едва не сверкая пятками.

― Вы трое, — обратился Кислов к оставшимся телохранителям, — на центральный рубеж, патрулировать до прихода подкрепления. Только аккуратно и незаметно, как на охоте. Внимательно слушайте, может, где собаки залают или птицы всполохнутся. Сразу сообщайте, если что.

Юнцы побежали выполнять приказ.

― Ну, а ты, Олег, сын Виктора или как тебя там, не отставай, — произнес Кислов. — Что ж так жарко сегодня?

С этими словами вождь стянул с себя черную мешковатую рубаху, обнажив крепкий торс, чем немного покоробил Олега. Трудно было представить, чтобы кто-то из правителей Лакедемона вот так, запросто, без церемоний, начал бы раздеваться прямо на улице. Да и вообще вся эта сцена его изрядно озадачила. В Лакедемоне чужака сперва бы связали и отправили под усиленным конвоем в карантин, а потом допросили бы как следует.

― Валера, я, пожалуй, останусь, — сказал Дрожжин. — Сейчас молодежь подтянется, я их распределю по периметру, да и сам тоже подежурю. Ты подходи, как сможешь.

Кислов согласно кивнул и вручил автомат с подсумком судье.

― Не забыл еще, как пользоваться этой штуковиной, Лёня?

― Не волнуйся, справлюсь, — ответил судья.

Кислов поманил пальцем Олега, и тот встал рядом, не зная кем себя считать: то ли пленником, то ли рабом, но уже не сомневаясь, что его судьбой распорядятся так же уверенно и со знанием дела.

Они шли по пустынным улицам, мимо домов, которые казались одинаковыми усталому беглецу, когда вдруг из-за угла открылось море. Это случилось так неожиданно, что у юноши захватило дух. Если вспомнить десятки закатов, которые наблюдал Олег, дежуря на вышке, то самое завораживающее зрелище всегда разворачивалось именно там, где лиман впадал в море, там, где садилось солнце, освещавшее разрушенный мост, и где тысячи бликов, рассыпанные по воде, рождали в душе грусть. Грусть не peжущую до кости, не беспросветную, а щемящую, с приятной кислинкой одиночества.

Но сегодня в лучах клонящегося к закату светила водная гладь казалась сотканной из густой синевы и яркого золота. В этот удивительный миг мнение, разделяемое всеми жителями Лакедемона, что воды Азовского моря грязны и ядовиты, выглядело как минимум нелепым недоразумением.

― Эй, — окликнул парня вождь, — не зевай.

Олег вслед за Кисловым вошел в дверь какого-то дома. В большом вестибюле, из которого широкая лестница уходила на второй этаж, была только пожилая женщина в просторном сером платье и таком же сером платке, которая, стоя на коленях, мыла пол.

― Лена, ты свободна, — сказал вождь.

Женщина вздрогнула и тяжело поднялась.

― Что же мне делать теперь? — спросила она, не поднимая глаз. — Я ведь сегодня должна убираться здесь.

― Видишь ребенка? — вождь посмотрел на женщину. — Кто у нас тут из кормящих ближе всего?.. Дуй к Алине, пусть кто-нибудь из ее семьи придет, заберет малышку. И давай поскорее!

Женщина, схватив ведро и тряпку, поспешила скрыться с глаз Кислова.

«Конечно, это рабыня», — решил Олег.

― Раздевайся, — буркнул Валерий, усаживаясь за стол в небольшой комнате.