Книга Половодье чувств, или Рыбка моя, страница 40 – Галина Куликова

Она поставила кошку на пол, и та, распушившись, мигом улетела под стол, а там забилась под батарею. Лиза приподняла скатерть, заглянула под нее и сказала:

– Надо киску хозяевам отдать, а то они с ума сходят.

– Лучше ей сначала воды предложить, а то она сутки не пила и не ела. Знаете, где она пряталась? В кладовке!

– Да ну, – не поверила Лиза.

– Вот и ну! Я же говорила, там кто-то есть, а вы мне не верили. Напугала меня, зараза, до потери пульса. Если знаешь, что в доме кошка, совсем не удивляешься, когда в темноте тебя пощекочет чей-то хвост. А когда думаешь, что, кроме мышей, в кладовке никто не водится, и вдруг чувствуешь, что возле тебя ходит что-то большое и теплое, становится как-то не по себе.

Они налили в плошку воды и засунули ее под стол. Через минуту стало слышно, как кошка жадно лакает воду.

– Она, наверное, есть тоже хочет, – сказала Лиза. – Надо ей колбаски нарезать.

– Я тоже есть хочу, – заявила Фаня. – Мне тоже можно колбаски. Вообще вы тут странно, в Москве, живете. До Нового года два часа осталось, а никто за стол не садился, хотя уже накрыто сто лет как. Мы в Кочках справлять начинаем часа в четыре. Собираются все родственники – человек двадцать, а то и тридцать, и поехали гудеть! К двенадцати уже так все нагуляются, такой гвалт стоит – курантов по телеку не слышно.

Звонок в дверь прервал ее интересный рассказ на полуслове.

– Что-то быстро Игорь вернулся, – пробормотала Анжелина и отправилась открывать.

– Наверное, это его родители, – предположила Лиза и крикнула: – Подожди, подожди! Ты в таком виде напугаешь их до смерти. Она протиснулась вперед и открыла дверь. Анжелина, которая даже не собиралась прятаться – ни от родителей, ни от кого другого, – осталась стоять за ее спиной.

На пороге стояла… Карина Мокина с грозно нахмуренными бровями и выпяченным подбородком.

– Боцман! – воскликнула Лиза, обалдев. – Что ты здесь делаешь?!

Увидев подругу живой и невредимой, Карина сделала глубокий выдох и закатила глаза:

– Слава тебе господи! Я уж думала, ты вляпалась в ситуацию. А что это у вас тут? Гарем? – удивилась она, бросив взгляд на Анжелину в чулках с подвязками.

– Не обращайте внимания, – махнула та ручкой. – Я просто спала, а тут всякие крики начались, вот я и выскочила. Но если честно, я вообще люблю ходить в эротических нарядах.

– Какие крики у вас тут начались? Лизавета, у тебя вообще-то все нормально? И где тот тип, который мне звонил?

– Он отлучился по делам. А я здесь пока с его кузинами на стол накрываю. Хочешь, присоединяйся к нам!

В коридоре появилась Фаня и радостно поприветствовала вновь прибывшую:

– Здрасте! Меня Фаина зовут. Сокращенно – Фаня. Это потому, что мамка тоже Фаина. Значит, чтоб не путаться, меня до Фани сократили. Самогонки из Кочек не хотите выпить?

– Самогонка из кочек? – удивленно переспросила Карина, сбрасывая с плеч шубу. – Из чего я только самогонку не пила – и из тыквы, и из морковки, и даже из афганской тутовой халвы. Но чтобы из кочек…

– Проходите, проходите, – подбадривала Карину Фаня. – Мы еще только первую бутыль почали.

– А ничего, что я без хозяина сюда ввалилась? – спросила Карина, взбивая кудри и оглядываясь по сторонам.

На ней был праздничный наряд, состоявший из укороченных штанов и красного балахона с бахромой.

– Хозяин сегодня ничему не удивляется, – успокоила ее Лиза. – А ты чего всполошилась-то?

– Да потому что я тебе звоню, звоню, а ты трубку не берешь! Я стала ему звонить, он тоже трубку не берет! Что я должна была думать?!

– Что мы не хотим подходить к телефону, – ответила Лиза, которая категорически отказалась от самогона и налила себе бокал красного вина.

Фаня заявила, что она не желает во цвете лет умереть голодной смертью, поэтому пусть про нее думают, что хотят, но она начинает закусывать. И она действительно начала, причем делала это так смачно, что все остальные женщины, не сговариваясь, присоединились к ней.

– Ой, а Лола-то! – неожиданно вспомнила Лиза. – Надо ей еду отнести. Наложите чего-нибудь на тарелочку.

– Лола – это кошка, что ли? – поинтересовалась Карина, по достоинству оценив самогон. – Ух, и гадость же! Зачем люди вообще пьют самогон? – удивилась она.

– Затем, что нынешней водкой отравиться можно, – пояснила Фаня. – А самогонкой разве отравишься? Для себя ж гонишь, в этом весь смысл.

– Вообще-то Лола – это женщина, – сказала Анжелина, налегая на «оливье». – А кошку зовут не как-нибудь, а Мэри Пикфорд. Она под столом сидит.

Карина тут же заглянула под стол, чтобы увидеть кошку, и удивленно воскликнула:

– А чего это она у вас такая ужасная? Тоже самогон пила? Прямо даже жуть от нее берет.

– Почему это она ужасная? – заступилась за кошку Лиза. – Вполне даже себе симпатичная киска.

– Может, она и симпатичная, но у нее язык высунут до полу. Как будто она бежала кросс и теперь не может отдышаться.

Все остальные тоже полезли под скатерть, и увидели, что Мэри Пикфорд сидит, обернувшись хвостом, возле батареи, высунула язык и тупо глядит перед собой.

– Бли-ин, – протянула Фаня. – Надо было ее сразу соседям отнести. А то как такую отдашь? Скажут, это мы ее испортили.

– Это она сама испортилась, – сказала Лиза. – Кажется, я знаю, в чем дело. Кто-нибудь из вас ел вот эту курицу? Нет? Значит, пока мы в коридоре толпились, кошка пировала за нашим столом. Боюсь, курочка по бомбейскому рецепту оказалась островата. Дайте-ка я проверю, чем она тут еще поживилась.

Через некоторое время обнаружилось, что кошка съела вареную картошку, оставшуюся от салата, триста граммов мясной нарезки, два вареных яйца и бутерброд с рыбой.

– Может быть, это Лола выходила на кухню? В кошку бы столько не влезло! – не поверила Анжелина.

Лиза нырнула под стол и взяла Мэри Пикфорд на руки. Та не сопротивлялась. Она лежала смирно, заведя глаза к потолку, язык свешивался набок. Живот был круглым и надутым, как барабан.

– Нет, все-таки это была не Лола, – покачала Лиза головой. – Надеюсь, кошки не умирают от обжорства. Господи, когда же она успела все это проглотить?

Лиза положила кошку на стул и обратилась к Карине:

– Боцман, останешься с нами встречать Новый год?

– Нет, не останусь, – с сожалением ответила та. – Домой надо ехать. Ты же знаешь, у меня дома горе живет. Это горе одно не оставишь, за ним глаз да глаз нужен. А то приеду, а там дружки да разгул. Эх! И деться мне от него некуда.

– Выходит, это ты только мне горазда советы давать, – рассердилась Лиза. – А как до самой себя дело доходит, тут ты и лапки кверху?!