Онлайн книга «Искушение временем. Книга 3. Соблазны бытия»
|
– Перестань ему льстить. У него и так уже самодовольства – выше головы. Но даже эти слова не рассердили Джорди. В ответ он лишь улыбнулся: – Человек никогда не бывает по-настоящему доволен собой. Так что, Иззи, можешь продолжать говорить мне комплименты. Барти сразу заметила, что Джорди не очень-то и подавлен расставанием с Аделью. Не выдержав, она задала вопрос в лоб. Джорди не смутился. Он сказал, что это явление временное и он невероятно скучает по Клио. Затем он тут же переменил тему. Барти была удивлена и даже несколько шокирована. Ей вспомнились слова Себастьяна о легковесности характера Джорди. Следом она подумала, что мужчины не любят говорить об эмоциональных проблемах. Скорее всего, ее вопрос ошеломил Джорди. * * * В один из дней Джорди и Иззи отправились гулять вдвоем. Они не рассчитали время, и когда повернули обратно, уже стемнело. Они шли по темному берегу, слушая завывание ветра. В воздухе носились редкие снежинки. Иззи приехала в легком шерстяном пальто, которое продувалось насквозь. Она сильно замерзла, дрожала всем телом под стук собственных зубов. – Надевай мое пальто, – сказал Джорди. – Джорди, не делай глупости. Сам замерзнешь. Я выдержу. А вот от твоего шарфа я бы не отказалась. Я бы закутала голову. Джорди послушно снял шарф, плотно закутал ей голову и шею, сопроводив свои действия быстрым поцелуем. – Ты же превратилась в ледышку. Давай я тебя немного согрею. Он заключил Иззи в крепкие объятия, прикрыв ей спину собой и своим теплым пальто с подкладкой из овечьей шерсти. – Как чудесно! – сказала она, погружаясь в его тепло. Потом, словно спохватившись, Иззи смутилась и добавила: – Идем быстрее. Наши будут волноваться. Праздничный обед в День благодарения был просто сказкой. Атмосфера сильно отличалась от чинных английских праздников. Иззи была в восторге. Это немного напоминало Рождество, только без подарков. На столе традиционная индейка. Дом празднично украшен. Иззи поражало чувство единства, охватившего страну. День благодарения отмечали в роскошных особняках и ветхих домишках, в больших и маленьких городах, в деревнях и на фермах. И все праздновали то, что они американцы. – Мы немножко мошенничаем, – пошутила Барти, в который уже раз наполняя рюмки. – Почти все мы здесь англичане. Но я все равно люблю этот праздник. – Джорди у нас американец, – сказала Дженна. – И я американка. Да и ты, мама, тоже… обамериканившаяся. – Наверное. К своему удивлению, Барти согласилась с дочкой. Да, она успела пустить в Америке корни. – И Кэти – американка, – продолжала Дженна. – Бедненькая Кэти, ей сейчас так плохо. – Откуда ты знаешь? – Оттуда, что ее с нами нет. И Чарли тоже. Они так надеялись, что ты их пригласишь. – Мы не могли этого сделать, – тактично пояснила Барти. – Очень даже могли. Здесь полным-полно комнат. – Дженна, это семейный праздник. – Кэти и Чарли нам такая же семья, как Джорди и Иззи. – При всей моей глубокой симпатии к ним – нет. – Но… – Дженна! Ты помнишь, на каких условиях я согласилась не загонять тебя спать? – Не помню. – В таком случае позволь напомнить: ты обещала хорошо себя вести. А это значит – не спорить. Дженна умолкла. Чувствовалось, это стоило ей немалых усилий. Торжество возобновилось. После обеда играли в «Монополию», которую она любила. Но на праздничное настроение Барти наползла тень. Неужели Чарли действительно рассчитывал на приглашение сюда и был огорчен? Эта мысль одновременно раздражала Барти и вызывала у нее чувство вины. * * * – Скорее всего, мне придется покинуть Чапин, – сказала Кэти. – Почему? – спросила Дженна, с неподдельным ужасом глядя на подругу. – Папа больше не может платить за учебу. – Боже мой! Кэти, а откуда ты узнала? Он тебе сказал? – Нет, конечно. Я нашла письмо. Из школы. Там писали, что банк не подтвердил его чек. – Как это – не подтвердил? – Очень просто. У папы на счете не хватало денег, чтобы выписать чек на такую сумму. – Теперь понимаю. Но я думала… – Что ты думала? – Я думала, что за школу платит твоя бабушка. Мама твоего папы. – С чего тебе взбрело в голову? – Просто я… Первый раз в жизни Дженна не могла найти слов. Это она услышала от своей матери. Барти сознавала, что говорит неправду, а потому сразу же потребовала от Дженны никогда не заикаться об этом: «Чарли терпеть не может разговоров о деньгах, и Кэти тоже. Я теперь жалею, что тебе рассказала». – Бабушка никак не могла платить за мою школу, – сказала Кэти. – Но почему? – Потому что ее нет в живых. Она умерла еще до моего рождения. А вторая бабушка – мать моей мамы, – она невероятно скупая. Будет она платить за меня! Мой папа ее ненавидит. – Ненавидит? – Да. Он думает, я не знаю, а я слышала их разговор по телефону. Папа думал, что я уже сплю. Он кричал в трубку, называл бабушку скупой старой ведьмой. – Это на Чарли не похоже, – сказала Дженна. Слова подруги ее потрясли. Кэти очень редко выбалтывала семейные тайны, проявляя свойственную ей скрытность. – Эта бабушка умеет разозлить папу. Он мне один раз сам рассказывал. Она думает, будто папа виноват в смерти моей мамы. – Но это же неправда? Твоя мама умерла от рака? При чем тут Чарли? – Просто бабка свихнутая. Во всяком случае, папа так говорит. – Кэти, а что же теперь будет с твоей учебой? – Не знаю. Я действительно не знаю. Думаю, все обойдется. Папа говорит, что так всегда бывает. Дженна была до крайности изумлена спокойствием Кэти. Для нее самой это казалось настоящей катастрофой. * * * Элспет находилась в смятении. Она мучилась, страдала, но не видела никакого решения. Будучи по натуре реалисткой, она хорошо представляла, какая жизнь ее ждет. Тесная квартирка в Глазго, где ей придется целыми днями одной возиться с малышом. Она не сомневалась, что ребенок очень быстро сведет ее с ума. Однако альтернативы такому житью тоже были отнюдь не радужными. Аборт полностью исключался. О нем Элспет не желала думать ни единой секунды. Это было убийство. Обыкновенное убийство. Лишение крошечного человечка права на жизнь. Гадкое, ужасное действо. Конечно, она могла бы и не выходить за Кейра. Родить ребенка и растить его самой, с помощью няньки. Средства на это имелись, не лично у нее, но у ее родителей, и такой сценарий был предпочтительнее переезда в Глазго. Но и этот путь вызывал у Элспет угрызения совести. Здесь жизни ребенка ничего не угрожало, однако он получал клеймо незаконнорожденного. Незримое, но способное сделать его отверженным. Издевательства в школе, а потом всю жизнь – косые взгляды окружающих. Общество не жаловало бастардов. Более того, это меняло и положение самой Элспет. Она получала унизительный статус матери-одиночки. Она могла иметь деньги, квартиру, работу и ощущать за спиной объединенное могущество империи Литтонов – Уорвиков, но в социальном плане оставалась все той же женщиной, родившей вне брака. Стоило Элспет подумать, как к этому отнесется отец, и она чуть не падала в обморок. И потом, она ведь любила Кейра. Ужасно любила. Она хотела выйти за него, даже если это означало переезд в Глазго. Ребенок был их общим, и Кейр тоже имел право участвовать в его воспитании. |