Книга Побег из Вечности, страница 18 – Саша Южный

Мы вошли внутрь. Было темновато, но уютно. В углу медленно курилась ароматная палочка, в железной полуоткрытой печке мерцал огонь. Маньчжур сидел на возвышении за низким столиком и пил чай. Я захлопнул дверь, и пламя в печи тревожно заметалось, бросая отблески на круглую щекастую физиономию китайца.

– Ты какой веры, ходя? – спросил прямо от двери Железо.

Китайцу достаточно было взгляда, чтобы оценить наши личности – два босяка! Он прищурился и произнес:

– Неважно. Важно кто я. А вот кто…

– Ты мелкий фраер, ходя, – перебил его Железо.

Лицо китайца стало злым.

– Вон пошли! – угрожающе произнес он и достал из кармана телефон.

Саня сделал несколько стремительных шагов к столу, схватил с него фарфоровый чайник и расколол о бритую голову Маньчжура. Горячий чай окатил череп китайца. На миг он утонул в облаке пара, затем, уткнувшись лицом в стол и обхватив голову руками, завизжал. Железо меж тем, не спеша, открыл свой чемодан.

– Что, горячо, Маньчжур? – В руках Всадника Без Головы появилась капроновая пятилитровая канистра. – Ничего, сейчас охладим. – Железо плеснул на затылок китайца из канистры.

Запахло бензином. Гон Джо моментально вскинул голову:

– Ну, полегчало? – спросил Саня и щедро плеснул ему из канистры на грудь.

Гон Джо неожиданно метнулся в сторону двери, но тут же остановился, наткнувшись на холодный зрачок беретты в моих руках.

– Сядь! – приказал ему Саня.

До китайца, кажется, дошло, что мы совсем не те, за кого он нас принял.

Гон Джо покорно опустился на диван.

– Твои киллеры убили трех белых. Двух парней и девушку. Ты разве не знаешь, что желтым в Москве позволено существовать только до тех пор, пока они не трогают белых? Кроме того, это были мои люди. Зачем ты убил их? Только не ври, ходя! Иначе сгоришь, – Саня плеснул на китайца еще бензина и, пыхнув папиросой, достал ее изо рта. – А можешь просто отделаться ошпаренной мордой.

– Ко мне пришли земляки, они не местные, и попросили помочь. Надо было срочно найти киллера, – быстро заговорил китаец. – Я не знал, кого они собираются убить.

– И даже не спросил? – поинтересовался Железо.

– Нет. Зачем мне знать?

– А затем, чтобы потом на твою безмозглую башку не лили горячий чай. Или ты доверяешь незнакомым людям?

– Я их знал, – сказал Маньчжур.

– Хорошо. Они из Находки?

Маньчжур замялся.

– Только не ври, ходя, – произнес Саня, поднося папиросу к Маньчжуру.

– Один местный, двое из Находки.

– Адреса! – потребовал Саня.

Спустя несколько минут, прогремев ботинками по железным ступенькам, мы спустились во двор и беспрепятственно вышли на улицу.

В первых сумерках чайный домик Маньчжура, на миг превратившись в факел, осветил территорию фабрики и часть улицы. До нас отблески взрыва не дотянулись. Мы с Железо стояли достаточно далеко. Саня, глядя туда, где полыхал занявшийся от взрыва край забора, пошевелил плечами и произнес:

– А ты специалист, Бензин. Но что-то мне не полегчало. Нет, надо в Находку ехать.

Я понял, что Саня не удовлетворен.

– За что ты мстишь? – спросил я, видя, что размах его карательных мер принимает иной масштаб и оттенок, не укладываясь в рамки простой арифметики: за три головы наших – три головы ваших.

– За Любовь! – немного подумав, обронил Железо, бросил на меня короткий взгляд и добавил: – Я не то что их самих – я тропы, по которым они ходили, выжгу.

На другой день я восстановился в институте. Неожиданно легко и безо всяких проволочек меня зачислили на четвертый курс юрфака. Я прошелся по зданию, отыскал свою аудиторию и заглянул в нее. Там сидело около сотни человек, молодых, вряд ли когда преступавших закон и, может быть, даже не помышлявших об этом. Они разом уставились на меня, человека, который накрутил, в общей совокупности, лет сорок тюремного срока и, кажется, не собирался останавливаться на этом. Я был их ровесником и наверняка казался им таким же, как они сами, но между нами лежала пропасть. Осознав это прямо сейчас и без какой-либо трагичности, я вошел в аудиторию, с праздным любопытством рассматривая лица студентов.

Весь следующий месяц я регулярно ходил в институт, а вечерами сидел за учебниками. Надо было многое освежить в голове. Железо снял мне однокомнатную квартиру недалеко от своего логова и положил ежемесячный оклад в размере двух тысяч долларов. «Для начала», как сказал он. За это время я не совершил ни одного преступления, и моя жизнь практически не отличалась от жизни любого студента, за исключением того, что я был хорошо обеспечен, а по вечерам сидел за книгами, а не в кафе напротив института.

Железо иногда навещал меня, с уважением поглядывая на стол, заваленный учебной литературой. Он брал книги, раскрывал их наугад и читал. Затем клал на место.

– Время ножа и пистолета давно кончилось, – сказал как-то он. – На дворе эпоха бандитов в белых воротничках.

Я не спорил с ним, хотя до конца не был согласен. Человек с пистолетом никогда не исчезнет с горизонта цивилизации.

– Ты должен хорошо знать свое дело, чтобы стать лучшим из них, – неожиданно закончил свою мысль Железо.

Там видно будет, подумал я. Мне нравилось учиться, я старался. Это было интересней и гораздо спокойней, чем мотаться с Саней по Москве и творить невообразимое. В общем, моя жизнь потекла по плавному, без резких зигзагов руслу. Хотя и в ней кое-что не давало мне покоя. Поэтому однажды вечером я встал, захлопнул книгу и поехал на бензоколонку, где когда-то «заправил» Жоржа, как выразился Железо. Я подъехал к ней на такси. Машин не было. На моем месте дежурил незнакомый паренек. Его безразличный взгляд скользнул по мне и провалился в глубину улицы. Я распахнул дверь заправки и вошел. Кассирша Алла, увидев меня, широко распахнула глаза:

– Отто!

– Привет, Алла!

– Привет! – многозначительно протянула она, не отводя от меня взгляда. – Слушай, а ты изменился. Совсем другой человек! Гриша! – позвала она.

Из своего кабинета появился старший смены Гриша. Он был старше меня на несколько лет и из шкуры вон лез, чтобы добиться повышения. Но карьера его обещала быть медленной и нудной.

– Отто! – так же удивленно произнес он. – А мы думали, тебя посадили. А ты… – Глаза Гриши оценивающе ощупали на мне кожаную куртку за пятьдесят тысяч рублей, черную рубашку Дольче Габбана и брюки той же фирмы.

– Как видишь, неплохо устроился, – продолжил я его мысль. – Может, тебе тоже кого-нибудь бензином заправить, а, Гриша?

Гриша промолчал. Когда я здесь работал, он, москвич, с квартирой, высшим образованием и хоть небольшой, но должностью, посматривал на меня свысока. Теперь в своем дешевом сером костюме Гриша выглядел весьма бледно. И понимал это.