Онлайн книга «Ярость возмездия»
|
– Наливай! От твоих речей весь хмель вылетел, – кивнул на вторую бутылку Одинцов. – Задело, значит? Я тебе, Паша, дело предлагаю. Ведь знаю прекрасно, что тебе в охране тошно, тебе простор нужен, драйв, ты – человек войны, как это ни прискорбно. А драйв я тебе обещаю. Каштанов открыл вторую бутылку, разлил водку по рюмкам. Друзья выпили. – Соглашайся, Паша. Другого такого шанса у тебя не будет. – Да мне, Лень, что дома, что в Москве. Тут работа, конечно, интереснее и выгоднее, но… ты прав, нравится мне Надежда. Я соглашусь, а она скажет – с какой стати я должна куда-то с тобой ехать? Кто ты мне? Сосед. – Так поговори с ней, разъясни обстановку. Но что-то подсказывает мне, Надежда согласится. – Твои бы слова… За разговором незаметно пролетело время. Ровно в 21.00 в прихожей раздался звонок. – А вот и сюрприз пожаловал, – потер руки Каштанов, – подожди. Он ушел и вернулся с Гронским, державшим в руке «дипломат». – Проходите, Максим Львович, присаживайтесь, выпьем за успешно завершенное дело. – Извините, пить не буду. Сейчас не до этого. – Понимаю. Как Эдуард? – Уже лучше. Испугался Эдя сильно. – Пройдет. – А Галина только о вас и говорит, – взглянул на Одинцова гость. – Дома радость, а она несчастна. Наверное, вы все-таки разбудили в ней прежние чувства, Павел Алексеевич. – Мы с ней обо всем поговорили, и я ей открыто сказал, что пути назад нет. Так что теперь от вас зависит дальнейшая семейная жизнь. Я в ней не появлюсь. – Благодарю. – Гронский поставил кейс на стол: – Здесь, Леонид Владимирович, все, что я должен по контракту. – Хорошо. – Ну, я, пожалуй, пойду? – Как хотите, можете посидеть, поговорить. – Нет, пойду! – Хозяин – барин, – сказал Каштанов и добавил: – Мой вам совет, Максим Львович: завязывайте с гулянками, больше времени уделяйте жене и детям, если, конечно, они вам дороги. Тогда в семье все будет хорошо. – Я вас услышал. До свидания, нет, прощайте, Павел Алексеевич, – кивнул Гронский Одинцову и повернулся к Каштанову: – Проводите? – Конечно! Каштанов вернулся в кухню. Одинцов жестом указал на дверь: – Это и был твой сюрприз? Не очень-то приятный. – Нет, Паша, Гронский – всего лишь Гронский, а сюрприз, – он постучал по «дипломату», – здесь! Леонид открыл кейс, и Одинцов увидел, что он набит пачками стодолларовых купюр. – Ничего себе! Я столько и не видел никогда! – Здесь, Паша, «лимон». Один миллион долларов. Плата Гронского по контракту за освобождение сына. – Это же сколько будет в рублях? – Курс, по которому можно скинуть баксы, – где-то тридцать восемь рублей за доллар, сейчас, правда, побольше, вот и считай. – В среднем получается тридцать восемь миллионов рублей! – Да, и двадцать миллионов из них твои. Пару миллионов отдам Роме, ну, а остальное пойдет в кассу новой фирмы. Конечно, возьму кое-что и себе. – Двадцать «лимонов»? Ты даешь мне двадцать «лимонов»?! – Да. – Каштанов широко улыбнулся: – Вот тебе и решение квартирного вопроса. «Лимонов» за пятнадцать купишь вполне приличную трешку, конечно, не в самом центре, но и не на окраине. В соседнем доме дама одна очень хорошую квартиру сплавила за пятнашку. Да и тот же Карасев поможет, у него связи большие. Кстати, мы с ним обговаривали и вопрос взаимодействия. А информация из полиции для частного сыщика бесценна. У нас же она будет по первому запросу. Карасев за поимку главаря банды, похищение подростков, а тем более за предотвращение серии крупных террористических актов лампасы как пить дать получит. А к ним и орден. А все благодаря кому? Нам. Он добро помнит, я его очень хорошо знаю. – Да-а, – протянул Одинцов. – Слушай, а почему Гронский заплатил тебе миллион долларов, когда Шерхан с него вымогал всего двадцать? – Так он сам решил. Переубеждать его было бы глупо. Да ты за него не волнуйся, таких миллионов у него не один десяток. – Да я не волнуюсь, я просто в трансе. – Значит, согласен работать со мной? – Если Надежда примет мое предложение. И если не примет. – Хорошо сказал, сам-то понял? – Двадцать «лимонов», охренеть! Действительно, сюрприз так сюрприз. А Надю Карасев точно устроит в блатную клинику? – Отвечаю. – И Кольку пристроим в солидную спортшколу? – В любую. – Угу! Это хорошо. Черт, голова пошла кругом. Лишнего, видать, выпил, что ли? – Это от свалившегося на тебя счастья. – Какого счастья, Леня? Разве оно в деньгах? Да я бы отказался от них, лишь бы… быть с Надей! – Еще налить? – улыбнулся Каштанов. – Нет, – отказался Одинцов, – хватит. Да, ты мне расписание электричек или автобусов на завтра узнаешь? – Какие электрички или автобусы, Паша? Я же говорил, что от фирмы тебе полагается тачка. Так вот с утра поедем в один автосалон, владелец которого немного обязан мне, и купим тебе машину. Какую выберешь. Прикатишь в свой город на новенькой иномарке. – А «семерку» куда? – по инерции спросил Одинцов. – Подари кому-нибудь. – Да кому она нужна? Хотя… есть кому предложить. – Ты давай ложись в спальне, можешь там курить, только окно открой, сразу вряд ли уснешь, а я уберу все со стола и устроюсь в гостиной. Подъем завтра ровно в 6.00. – Есть, товарищ подполковник, подъем в 6.00! С утра Одинцов чувствовал себя неважно. Либо оттого, что спал плохо, либо перебрал водки, либо от бессонницы и перебора, вместе взятых. Каштанов уже принял душ, готовил завтрак на кухне. Когда Павел зашел туда, покачал головой: – Ну и видок у тебя, Паша. – Что, хреновый? – В зеркало посмотри! Ощущение такое, что ты не за Шерханом охотился, а как минимум неделю пил, не просыхая. – Голова болит. У тебя аспирин есть? – Может, пивка? В холодильнике есть пара банок. – Нет, ни на пиво, ни на вино, ни на водку смотреть не могу, – скривился Одинцов. – Ну, тогда аспирин в аптечке, аптечка в коридоре, в тумбе под зеркалом. Выпив лекарство, Одинцов заставил себя принять контрастный душ. Он освежил и облегчил состояние. Но от яичницы Павел отказался, довольствовался крепким кофе. Без пяти минут семь в прихожей раздался звонок. Одинцов кивнул в сторону входной двери: |