Онлайн книга «Жена скупого рыцаря»
|
— Мадонна с младенцем, — наконец сказал он. — У Виктории лицо, как на старинных иконах… Я кивнула. Слегка вытянутое лицо подруги с огромными, печальными даже в улыбке глазами… Волосы она всегда стягивала на затылке, подчеркивая правильный овал и длинную стройную шею. — Иконописный лик, — повторил Лева. — У моей тетушки, которая теперь Амбарцумян, было много старинных икон… Наследство бабушки. Мы забивали время скупыми фразами. Лев не знал, куда деть руки, и вертел в пальцах кофейную ложечку. Я не знала, куда деть глаза, и старалась не смотреть на фотографию. Тошик принес с балкона трехлитровую банку черносмородиновой наливки, без слов налил три рюмки, и мы не чокаясь выпили. Наливка была прошлогодней, слегка перебродившей и сдобренной спиртом. Виктория готовила ее на день рождения мужа — через две недели Анатолию Карповичу исполнится сорок. — Во вторник… приедете? — спросил он. — Да, — в один голос сказали я и Лева. — Спасибо, ребята. Езжайте домой… поздно уже… — А как ты? Хочешь, я останусь? — Нет, езжай, Сима. Уже ничего не поправишь… Всю дорогу из Текстильщиков до дома мы ехали медленно и молча. Лев барабанил пальцами по рулю и косился на мои колени, словно успокаивать надо их. Потом не удержался и погладил меня по ноге. В этом жесте не было ничего неприличного. Лев не знал, как выразить сочувствие, и прикосновением показал — я рядом, я помогу. — Ты в порядке? — подъезжая к булочной, спросил он. — Да. Если это возможно… — Завтра я тебе нужен? Я покачала головой. — Спасибо. Помощь нужна Тошику, но у него много помощников… — Во вторник я тебя отвезу. — Нет, — сразу перебила я, — не надо. Я поеду с Музой, а ей трудно объяснить, какое отношение ты имеешь к Виктории. Извини. Лев понял. — Тогда до вторника? Я подъеду сразу к крематорию. — Да. До вторника. И… спасибо, Лев. — Не за что, Сима, — сказал он и помог мне выбраться из машины. Ночью я не спала, а дремала. Отрывочно, вздрагивая от проносящихся кошмарных видений, — то на меня наезжает синяя морда троллейбуса, то грузовик начинает делать круги и носиться за мной среди бесконечных бетонных заборов. Я уворачивалась от бортов, падала в мягкую пыль, каталась по асфальту, колеса проезжали по поводку, разделяя меня и Людвига… Виктория мне не приснилась. Выспавшаяся Муза встала ни свет ни заря и, засунув в рот старую химкинскую челюсть, выгуляла Людвига. По холодку, в безопасности, пока подруги-невесты не вышли на утренний променад. — Сима, надеюсь, сегодня ты привезешь мои зубы, — улыбаясь, как дупло сосны, сказала свекровь и налила мне чаю. — Ты плохо выглядишь… Это было сказано вскользь. Бессонницу невестки свекровь оправдывала тоской по мужу. Бледный Серафимин вид — лучшее доказательство целибата. Я хмуро грызла подсушенный хлебец и размышляла: сказать Музе Анатольевне о смерти Виктории сейчас или подарить ей еще один спокойный день? Пожалуй, следует повременить. А то вывалю на старушку известие и уеду на работу, а она будет сидеть взаперти и рыдать до вечера. — Что купить в магазине? — спросила я. — Хлеба, яиц, «рокфора», сметаны и овощей для салата. Я разморожу мясо и потушу с картошкой. — Старые челюсти уже не натирают? — думая о мясе, спросила я. — Так я надеюсь, ты мне новые привезешь, — беспечно ответила свекровь и достала из морозильника брикет вырезки. «Это вряд ли, — подумала я и добавила сливок в чай. — И с этим надо кончать. В смысле — с враньем». На работе был аврал. Куда-то исчезло кредитное дело ООО «Старый мост», и Вениамин Константинович гонял подчиненных в хвост и в гриву. — Кто последний его брал?! — орало обычно невозмутимое начальство. По смутным воспоминаниям секретаря Екатерины Дмитриевны, это была Нинка Матюшина. Но Нинель носилась наравне со всеми и делала круглые глаза. Кредитное дело ООО «Старый мост» нашлось в моем сейфе под папками «На подпись». — Что за черт, — пробормотала я и пошла сдаваться. К «Старому мосту» я не имела никакого отношения и папки этой в глаза не видела. Но факт оставался фактом, и ничего более, как сослаться на «некоторую рассеянность», в свое оправдание я не могла. — Перепутала, — потупив очи, проблеяла я, получила нагоняй и отправилась в курилку. Матюшина была там. С незажженной сигаретой в руках стояла и ждала меня. — Съел? — спросила Нинка. — Почти, — ответила я и прикурила от протянутой зажигалки. Прикуривала долго, так как руки тряслись и у меня, и у Матюшиной. — Но вроде обошлось. Это дело ты ведешь? — Нет, — честно моргнув, пролепетала Нинель. — Константиныч сказал, сам займется. Старые мостовики народец ушлый, шеф их копнуть хочет… — Ну, ну, — проговорила я. — И как дело у меня в сейфе оказалось? — Ты вчера у Тошика была? — перебила Нинка. — Была. — Плохо? — А ты как думаешь?! — неожиданно окрысилась я. В том, что у Вики остановилось сердце, виновата и Нинель. Наплела о Тошике пес знает чего и довела подругу до валидола. — Лучше скажи, с какой стати ты в пятницу о взятках говорила? — Это правда, — квакнула Матюшина, — все берут… — С ума сошла? Тошик — взяточник… Твой Ковров лично деньги передавал или через Степку? — Не кричи, — испуганно попросила Нинель и побледнела. — Всем хочется детей выучить… — Всем, — кивнула я, — но не шантажом. — Бог с тобой, какой шантаж?! — совсем перепугалась Матюшина. — Я пошутила… Нет, все-таки Нинка — идиотка. Если уж начала врать, придерживайся основной версии. А тут, то «все берут», то «я пошутила». Или Ковров столько заслал, что вороватому Степке в жизни не расплатиться? Тогда Нинель будет плести что угодно, лишь бы я не начала ворошить муравейник… Не удивлюсь, если это она дело старых мостовиков в мой сейф подложила. Как мелкую пакость. В свете назначения нового начальника отдела. Подложить подложила, а достать, может быть, и хотела, да не смогла. Сейф я держу открытым в течение рабочего дня и за коллегами не слежу, но на ночь запираю обязательно. Теперь Нинель не знает, как ко мне подлизаться. — Симочка, ты на венок складываться будешь? — заюлила коварная. — Зачем? Куплю отдельный, от Мухиных. — Конечно, конечно. Мы тоже со Степой заказывать будем… На тебя заказать? |