Онлайн книга «Глазами Лолиты»
|
«Белла! — крикнула Тамара на своем диковинном иврите. — Спускайся вниз, принимай новенькую!» Габи с облегчением опустила увесистую Тамарину сумку на упругий ворс расстилающегося под ногами алого ковра и огляделась. Даже поразивший ее в самое сердце внешний облик дома не подготовил ее к тому, что она увидела внутри. Тут не было ничего, наполняющего внутренности других домов, — ни люстр, ни шкафов, ни столов, ни комодов. Заключенный в окружность алого кольца ковра, возносился под стеклянный купол густо-зеленый тропический сад, полный пения птиц и шелеста листвы. «А где же люди живут?», — вырвалось у Габи, но ответа она не получила. Откуда-то сверху, из-за спины, зацокали быстрые каблучки и выкатили на алое поле ковра кругленькую женщину в круглых очках на приветливом круглом лице. Над очками мягко кудрявилась копна каштановых волос, скорее всего, крашеных. Габи ожидала чего-то совсем другого, под стать дому, — длинных ног, узких бедер и маленькой элегантной головки на высокой шее, охваченной ожерельем из крупного жемчуга. Тамара подтолкнула Габи вперед, словно та упиралась: «Вот, привела себе замену». «Где такую красотку взяла? В автобусе подобрала?», — глаза за укрупняющими круглыми линзами, очень светлые, почти прозрачные, в оправе темных ресниц, тоже скорее всего, крашеных, охватили Габи от сандалий до макушки с такой пронзительной проницательностью, что у той засосало под ложечкой — сейчас Тамара ляпнет: «Точно, в автобусе. Как ты догадалась?». Но Тамара тоже оказалась не лыком шита: «Скажешь тоже, в автобусе! Племяшка это моя, дочка моей покойной московской кузины, Сусанны». Так вот зачем ей понадобилась Сусанна! Дошлая она, оказывается, баба, а притворялась простушкой! «Где же ты ее до сих пор прятала? Что-то я от тебя ни о какой племяшке не слышала», — не унималась Белла. «Да мы с Габи почти не встречались. Не ладила я с Сусанной с детства, на то были личные причины. А теперь она умерла, и я ее перед смертью даже не повидала, прощения не попросила. — Тут она очень натурально всхлипнула. — Вот и хочу грех искупить, дочку ее к хорошим людям пристроить». «Что ж ты только сегодня о ней вспомнила, перед самым отъездом?». «Да мне и в голову не пришло бы предлагать ей такую работу! Она ведь актриса по профессии, в киношколе мастерство студентам преподает! Но обстоятельства у нее сейчас сложились не сахар, вот ей и приходится в прислуги наниматься». Хоть и пораженная актерским талантом Тамары, Габи все же отметила про себя, что для своей хозяйки Тамара назвалась не домоправительницей, а прислугой. «Ладно, — решила Белла, — пошли на кухню. Выпьем кофе, и Габи расскажет нам про свои обстоятельства». Они гуськом прошли под оплетенной лиловой глицинией аркой, ведущей в глубь райского сада, под сень причудливых деревьев и высоких цветущих кустов. В центре сада обнаружилась просторная круглая прогалина, устланная все тем же алым ковром и охваченная с двух сторон полукружьями обтянутых красной кожей диванов с низкими спинками. В центре круга стоял большой обеденный стол, сделанный из сплошной стеклянной плиты, опирающейся на три бронзовые крылатые фигуры, и окруженный дюжиной стульев с гнутыми бронзовыми спинками. Картину дополнял миниатюрный красный рояль, осененный разлапистыми веерами пальмовых листьев. «Это наша столовая, — буднично пояснила Белла, будто таких столовых вокруг было хоть пруд пруди. — Раньше, до того, как муж заболел, у нас часто собирались гости. Не то, что теперь». Габи хотела было спросить, что случилось с мужем Беллы, но вовремя поймала предостерегающий взгляд Тамары — между ними сама собой установилась таинственная телепатическая связь, будто их настроили на общую волну. За другой оплетенной глицинией аркой скрывалась дверь в кухню, притаившуюся вдоль задней стены дома. Впрочем, к кухне такого размера вряд ли подходило слово «притаиться» — она не пряталась, а, сверкая белизной, простиралась от стены до стены, охватывая площадь в сорок квадратных метров, не меньше. «Так что же привело тебя к скромной участи прислуги?» — приступила к допросу Белла, пока Тамара колдовала возле замысловатой кофейной машины. Габи облизала пересохшие губы и вкратце рассказала свою историю — правдиво, но без подробностей. Белла слушала ее внимательно, не перебивая. Похоже было, что она больше вслушивается в музыку рассказа Габи, чем в его содержание. «Ей всего-то три месяца тут прокантоваться надо, — заторопилась Тамара, чуткая к настороженному молчанию хозяйки. — Пока зарплату начнут платить. А тут я как раз и вернусь обратно!». «Иврит у тебя отличный», — похвалила Белла, игнорируя вмешательство Тамары. И спросила неожиданно: «Кто у вас в киношколе директор?». «Цвийка Городецкий, а что?». Не отвечая, Белла сняла телефонную трубку — Габи только сейчас заметила вмонтированный в белую керамическую стенку белый телефон, — и нажала на кнопку памяти. Из трубки донесся мужской голос. «Цвийка, привет! Да, да это я. Дела у нас неважные, ты же знаешь. Но я по другому поводу. Есть у тебя в школе преподавательница из русских? Даже три? Да ну, а я и не знала, что ты занимаешься благотворительностью! Но меня интересует одна — Габи. Дунски, говоришь? — она мельком глянула на Габи, Габи согласно мотнула головой. — Точно, Габи Дунски». После этого разговор стал односторонним — трубка ворковала на низких тонах, а Белла молча кивала в ответ. Один раз она отвела трубку от уха и тихо скомандовала: «Ну-ка, встань!». Габи, словно загипнотизированная, поднялась со стула, опрокинув при этом кофейную чашку, к счастью, пустую. Белла оглядела ее оценивающим взглядом и сказала утвердительно: «Да, ножки неплохие, но в его сегодняшнем состоянии, я думаю, ему это уже все равно». И, прекратив разговор, подняла чашку, зачем-то заглянула в нее и поставила вопрос ребром: «А убирать ты умеешь?». Габи хотела сказать: «Не знаю, не пробовала, наверно, умею», однако, усомнившись, дошел ли уже до Израиля этот древний еврейский анекдот, ответила честно: «Я ведь актриса: если надо сыграть роль прислуги, я сыграю». «Да я научу ее, научу! — всполошилась Тамара, входя в роль любящей тетки. — Она у нас в семье с детства была самая способная!». «Ладно, мы это проверим. — Белла оттолкнула стул и открыла дверцы большого стенного шкафа, которые оказались искусно замаскированным входом к подножию пологой каменной лестницы с деревянными перилами. — А сейчас пойдем наверх, я познакомлю тебя с Йоси». Габи нерешительно оглянулась на Тамару — та, сияя улыбкой, подняла вверх развилку из двух пальцев: «Победа!». Перед самой лестницей Белла чуть отстранилась, пропуская Габи вперед: «Иди передо мной. Мне уже не под силу взбегать по ступенькам, как в молодости». «Хочет получше рассмотреть мои ножки, — промелькнуло в голове у Габи. — А мне, дуре, было невдомек, что Цвийка их зарегистрировал. Я-то думала, что он вообще не замечает мою скромную персону!». |