Книга Одержимость, страница 2 – Шобха Де

Она взяла девушку под локоток и повела к входу в здание, на четвертом этаже которого обосновалось известное агентство.

Амрита благодарно посмотрела на свою спасительницу:

— Спасибо огромное, даже не знаю, как отблагодарить вас. Я в Бомбее недавно, и все время что-нибудь случается, когда я иду на пробы.

На Минакши смотрели такой удивительной красоты глаза, что она сразу забыла все язвительные слова, которые были готовы сорваться с языка.

— Меня зовут Минакши Ийенгар. Не утруждай себя рассказами, я и так все вижу. Так же, как и все прохожие, которые только что любовались твоими чудными розовыми трусиками.

Амрита вспыхнула и неловко потянулась одернуть подол.

— О боже. — Она закрыла лицо руками.

Минакши ухмыльнулась и взъерошила ей волосы.

— Пошли, я провожу тебя. Мой дядя — хозяин этого агентства.

* * *

Через три часа Амрита вышла и обнаружила, что Минкс все еще ждет ее.

На улице давно стемнело. По вечерам Колаба преображалась до неузнаваемости. Кого только не встретишь на ее улицах — выбеленных солнцем пляжных мальчиков, выглядящих старше своих лет, торговцев наркотиками, наркоманов, шлюх, похожих на приличных девочек, и приличных девочек, похожих на шлюх. Местные уркаганы, хулиганы, пьянчуги — все они сползались из переулков и разбредались по иранским кафе, требуя bun-pao-maska [3] с приторно сладким чаем.

Амрита обрадовалась, увидев в открытом окошке черного джипа Минкс, болтающую с группой парней, подозрительно напоминающих продавцов дури.

— Привет!

Минкс отправила недокуренную сигарету в ближайшую канаву и вышла из машины.

— К вашим услугам, принцесса, — ухмыльнулась она. Ее бандитского вида собеседники почтительно посторонились.

Амрита уставилась на них непонимающим взглядом.

— Это кто? — прошептала она.

Минкс огляделась, сунула пальцы в рот и резко свистнула.

— Мальчики, ко мне!

Амрита невольно вздрогнула, когда Минкс принялась поочередно представлять ей подошедших мужчин.

— Это Калу, это Канья, это Альберт и его друг Пагла. — Помолчав, она добавила: — Не бойся, это… свои. Не тронут.

Озадаченная Амрита не стала возражать, когда Минкс взяла у нее вещи и распахнула дверцу, пояснив:

— Ну да, они местные бандиты, но меня боятся, и мы дружим.

Амрита благоразумно воздержалась от дальнейших расспросов. Джип тронулся с места и медленно пополз по запруженной машинами дороге. Амрита слегка расслабилась; напоенный дождем ветер трепал ее волосы. На каждом светофоре Минкс неотрывно смотрела на нее.

— Ты потрясающая… знаешь это? Ну конечно, знаешь. Тебе, небось, все это говорят.

Амрита вспыхнула. За свою недолгую жизнь она успела привыкнуть к комплиментам, но никогда ни один мужчина не смотрел на нее так, не говоря уже о женщинах. И ничей комплимент не мог взволновать ее так сильно.

Наутро Амриту разбудил резкий стук в дверь. За дверью стояла хозяйка квартиры в выцветшем халате.

— Тебе цветы, — сообщила она и прошествовала на кухню, ругаться с прислугой. Амрита протерла глаза, оделась и вышла в коридор. Она еще не совсем пришла в себя после вчерашней шумной вечеринки у миссис Пинто. Возле холодильника стояла батарея пустых бутылок из-под фени. [4]

Нет-нет, Амрита никого не осуждала. Она была вполне довольна жизнью, поселившись на тенистой тихой улочке в центре города, откуда большинство агентств и фотостудий были в двух шагах. Опять же, здесь она могла позволить себе часы уединения, которого ей отчаянно не хватало с тех пор, как она уехала от родителей. На Лабурнум Роуд и публика приличная, и цены вполне божеские. И домик такой уютный, чистенький.

Курьер с цветами нетерпеливо переминался с ноги на ногу. В первое мгновение Амрита не могла выговорить ни слова, а только во все глаза смотрела на букет. Никогда в жизни она не видела ничего подобного. Это был даже не букет, а причудливая, замысловатая ветвистая икебана, из которой выглядывал японский веер.

— Это мне? — ошалело спросила она.

Посыльный смерил ее уничтожающим взглядом и сунул под нос конверт:

— Ваше имя?

— Мое.

— Значит, вам. Расписывайтесь поскорее, меня ждут в другом месте.

Амрита выудила из конверта письмо на очень дорогой бумаге. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, от кого оно. «К твоим глазам» — гласила одна-единственная строчка. Девушка потащила презент в гостиную — для ее комнатушки это явление было слишком грандиозным.

Миссис Пинто неслышно возникла в дверях и близоруко прищурилась, она явно еще не пришла в себя после вчерашнего.

— Шикарные цветы, детка. Новый поклонник?

Амрита усмехнулась, кивнула, ведь Минкс вполне можно назвать и поклонником.

Миссис Пинто велела подать им утренний кофе и оседлала любимого конька — чудовищную дороговизну жизни. Армита слушала вполуха. Ее мысли витали в ощущениях минувшей ночи, долгой поездке домой в удобном черном джипе новой подруги. Но предаваться приятным воспоминаниям было некогда. Ровно в десять предстояло явиться на съемку. Если все пройдет удачно, можно считать, прорыв в большую жизнь состоялся. И дело не в деньгах, а в престиже. Кроме всего прочего, фотограф — редкого обаяния человек. Амрита видела его мельком, на первом собрании «мозгового штурма». Речь шла о ювелирной кампании для нового клиента.

Сама идея была украдена — обычное дело, — но развитие получила совершенно неожиданное. Решили сделать акцент на цвете, на зрительном восприятии. Красное — для рубинов, золотое — для золота, зеленое — под изумруды, и так далее. Самым трудным оказалось высидеть в руках гримера несколько часов. Впрочем, Амрите и в голову не приходило роптать, она знала, что с ней работают лучшие руки. Кудесник Фредди со своей неизменной коробочкой с гримом несколькими волшебными движениями рук ухитрялся превращать обычные лица в произведения искусства. Конечно, было страшновато, но не слишком. Чутье подсказывало девушке, что сегодня ее день. И она к нему была готова.

* * *

Когда Амрита вошла в студию, Каран едва удостоил ее взглядом. Зато Фредди, известный развязностью манер, тут же принялся увиваться возле нее, пропуская сквозь свои артистические пальцы пряди ее тяжелых золотисто-каштановых волос, восхищаться безупречной кожей и миндалевидными глазами, постоянно хихикая при этом.

— Детка, это слишком, слишком прекрасно! И личико свое, без всяких ботоксов, силиконов и прочей гадости! Какая красота! Ненавижу этих целлулоидных кукол со вставными запчастями.