Онлайн книга «Все самое плохое о моей сестре»
 – Ой, да! – бормотала я, потирая живот. – Ой, нет! – завыла я, когда поняла, что все трое внизу сели есть макароны. Без меня! Мама и папа оставили меня наверху голодать. Я уткнулась лицом в подушку и начала горько рыдать – так сильно, что даже не услышала, как вошла мама… с подносом, на котором был мой ужин! – Похоже, ты начинаешь понимать, какой ты была гадкой, – сказала мама. – Мартина, сядь ровно. О, дорогая, у тебя есть носовой платок? Давай высморкаемся. Ладно, успокойся и поужинай. Наконец-то я получила свою тарелку макарон с сыром. К сожалению, пока я ела, мама стояла и читала мне нотации, не давая в полной мере насладиться драгоценной едой. – Когда закончишь, молодая леди, напишешь три письма. Одно Кэйти, одно Ингрид и одно Элайше. Ты должна извиниться перед каждой девочкой. – Ой, мам! Спорю, они не извинятся за то, что дразнили меня. – Это не важно, – сказала мама. – И, в любом случае, не похоже, чтобы у них был злой умысел против тебя. Они называли тебя Синюхой, так? Ну, это довольно глупое прозвище, но оно, в сущности, совсем не противное, верно? И почему Синюха? Потому что ты жужжишь? – Нет! Это потому, что я надела то синее платье на вечеринку Элайши, – сказала я жалобно. – Ох! Что ж, это глупо, ведь ты выглядела в этом синем платье восхитительно – это все говорили. А они придумали прозвище Элайше из-за ее платья? – Нет, потому что она к ним подлизывается. Я им не нравлюсь. Они говорят, что я странная. Я вполне утешилась, потому что макароны были экстрапрекрасные, с приличными кусочками сыра, – но неожиданно у мамы стал такой вид, будто она снова собирается расплакаться. – Они действительно говорили, что ты странная? – спросила она. – Ну да. Но мне все равно, – я пожала плечами. – А мне не все равно, – сказала мама. – Ох, Мартина, почему ты не постараешься как-то приспособиться ко всем остальным? Ты смышленая девочка. Если бы ты играла наравне с другими ребятами и прекратила свои глупые выдуманные игры, то тебе стало бы легче и у тебя появились бы друзья. – У меня есть друзья, – сказала я. – Джейдин моя лучшая подруга. – Да, она кажется очень славной девочкой, но больше никаких друзей у тебя нет, ведь так? – А вот и есть. У меня появился новый друг, который хочет играть со мной завтра во время ланча. – Правда? – удивилась мама. – Кто это? – Микки Уэст. – Но это же мальчик, – мама сказала это так, как будто мальчики не считаются. – Я нравлюсь многим мальчикам, – кивнула я. – Что ж, Мартина, это хорошо, но ты девочка. И лучше, чтобы ты не была таким ужасным сорванцом. Слушай, ты действительно хочешь пойти в класс танцев мисс Сьюзанн? Может, там у тебя появятся какие-то новые друзья. – Я передумала, мам. У меня все прекрасно. Я не хочу дружить с такими девочками, как Кэйти, Ингрид и Элайша. Мне нравится быть странной. – Ох, Мартина, – тяжело вздохнула мама. – Ну почему ты такая упрямая? – Ты хочешь, чтобы я была больше похожа на Мелиссу, ведь так? – спросила я. – Не-е-ет, не совсем так, – сказала мама не очень уверенно. – Ты – это ты: славная, разносторонняя девочка. По-моему, замечательно, что у тебя такое хорошее воображение и ты так артистична, но я хочу, чтобы ты использовала свой дар более плодотворно. Ты должна делать какие-то действительно красивые картины и рисунки, но ты тратишь свое время на эти глупые комиксы. – Могучая Марта – это не глупо! Мама взяла мой альбом и нахмурилась, увидев тонкую-как-булавка Могучую Марту, бросающую яйца. – Эти каракули – просто трата карандашей и бумаги, – сказала она. – Ты даже не рисуешь ее правильно. И что, ты полагаешь, она делает? Я предусмотрительно хранила молчание. – Она же не… кидает яйца, а? – с надеждой спросила мама. У нее снова порозовело лицо. – Нет-нет, она… она в Солнечной Стране, и это все маленькие солнечные лучи, – ответила я. Мама вытаращила глаза – и я не могу сказать, что осуждаю ее. Она принесла блокнот и конверты и потом стояла надо мной, пока я писала письма с извинениями. – Можно, по крайней мере, использовать компьютер и распечатать письмо три раза? – спросила я. – Нет, ты должна сделать это вежливо, по-старомодному. Я хочу, чтобы родители этих девочек увидели, что ты искренне извиняешься, хотя и совершила такой ужасный поступок, – сказала мама. Так что я должна была писать три ужасных письма – прямо на моем подносе с ужином. Даже четыре, потому что маме не понравилось мое первое письмо от руки. – «Дорогая Кэйти, извини. Преданная тебе…» – прочла она с отвращением и разорвала письмо пополам. – Пиши снова, но правильно! – Но я же написала «извини». – Это вовсе не выглядит извинением. Давай я продиктую. Начинай снова и в верхнем правом углу напиши свой адрес. – Как скучно, – заныла я. «Дорогая Кэйти! Я очень сожалею, что бросила в тебя яйцо на игровой площадке. Это было очень глупо. Мои родители очень рассердились на меня. Я надеюсь, что тебе было не очень больно и это не сильно испортило твою одежду. Я обещаю, что никогда больше не совершу такой глупости. Искренне твоя Мартина Майклс». Потом я написала то же самое Ингрид и Элайше. Извини, извини, унижаюсь, унижаюсь. Впервые мне было вообще безразлично, что я подписалась «Мартина». Было бы очень стыдно подписывать письма «Марти». Когда мама наконец ушла, я взяла невидимый карандаш и написала поверх каждого письма: «Нет, я нисколечко не извиняюсь, ты подлая, ненавистная свинья». Конечно, эти слова нельзя было увидеть, но я стала чувствовать себя значительно лучше, зная, что они там есть. Мне не разрешали спускаться вниз до самой ночи. Этот вечер, наверное, был самым длинным в моей жизни. Я рисовала Могучую Марту, играла со своими зверями, но было очень странно сидеть как пришитая наверху, когда было слышно, что внизу работает телевизор и разговаривают мои родственники. В конце концов, когда Мелисса пришла спать, мама и папа поднялись наверх. Я притворилась, что уже сплю, – завернулась с головой в Уилму и с трудом дышала из-под нее. Мама и папа пытались со мной поговорить, но я сделала вид, что их не слышу. Они поцеловали меня на ночь, хотя это был только один поцелуй, и папа не сказал мне «Спите, детки, крепко, клопов я запер в клетку». |