Книга Все самое плохое о моей сестре, страница 30 – Жаклин Уилсон

– Да, Мелисса, а как именно это случилось? – спросила мама, взяв ее за руку.

Я судорожно сглотнула. Мелисса посмотрела на маму. Посмотрела на папу. Долго и пристально смотрела на меня. Она все прекрасно помнила. Пока я ждала, что она ответит, у меня даже в ушах зашумело. А в животе пузырились бобы. Мелисса всегда-всегда жаловалась на меня. Она собиралась пожаловаться и сейчас, и тогда мама и папа возненавидят меня.

Мелисса все еще смотрела на меня. По моим глазам она видела, как я мучаюсь. Она еще колебалась. И вдруг… чуть заметно подмигнула мне.

– На самом деле я не знаю, что случилось. Я просто съехала, – сказала она.

– Но почему ты вообще полезла наверх? – спросила мама. – Ведь там кровать Мартины.

– Ой, мы просто играли, – сказала Мелисса. – Мам, я намного лучше себя чувствую. Голова у меня не болит. Меня не тошнит. Можно я прямо сейчас поеду домой?

И Мелисса болтала с мамой и папой, пока я сидела в полном недоумении. Она на меня не пожаловалась! Может, ее сейчас и не тошнило – ну а меня тошнило. Действительно тошнило.

– Мам, мне нужно в туалет, – торопливо сказала я.

– Прямо по коридору, как раз на середине, – сказала мама. – Отвести тебя?

– Сама найду, – пробормотала я и выскочила из палаты. У меня даже не было времени кивнуть девушке на стремянке. Я влетела в туалет в последнюю минуту, и меня вырвало. Я сделала все очень аккуратно и потом сполоснула рот в умывальнике. Я взглянула на себя в зеркало. Все хорошо! Мелиссе лучше – и она на меня не пожаловалась! Она не захотела, чтобы у меня были неприятности. О, моя любимая-любимая, сильно-сильно любимая сестра!

Выйдя из туалета, я устроила небольшой танец радости. Девушка на стремянке засмеялась.

– Слушай, серьезно, у тебя потрясные конверсы. – Подойди посмотри, – сказала она и кивнула на окно.

Я подбежала к ней и увидела, что она нарисовала маленькую птичку в красно-желтую клетку, точно такую, как на моих конверсах.

– Ой, мне нравится! – воскликнула я.

– Это твоя идея, а не моя, – улыбнулась она. – И что же еще мне нарисовать? Я хочу сделать действительно яркую, веселую картину со всякими разными штучками, чтобы детям было интересно рассматривать.

Я уставилась на голубое небо.

– Вы могли бы нарисовать Бэтмена, и Супермена, и Человека-Паука, и чтобы все они взлетали на небо, – предложила я.

– Отлично! – похвалила она.

– И… и может быть, Могучую Марту, – добавила я еле слышно.

– Кто это – Могучая Марта?

– Это моя собственная супергероиня, – сказала я. – Я ее придумала. И делаю много комиксов о ней.

– Блестяще! И как же она выглядит?

– Ну… немножко как я, но она намного старше и намного выше, и у нее большие руки, чтобы колотить всех плохих людей, и длинные ноги, так что она может прыгать прямо в небо, – сказала я, жестикулируя, чтобы все показать.

– Нарисуй ее для меня, – попросила девушка, протягивая мне карандаш.

– На стене? – не поверила я, взмахнув руками. Мне так хотелось это сделать! – Но… а что, если я все испорчу? Я, конечно, рисую очень хорошо, но не так хорошо, как вы.

– Так почему бы тебе не попробовать? Можешь делать это очень бледными слабыми линиями, так что, если тебе не понравится, я всегда могу с легкостью написать поверх твоего рисунка. Ну, Марти, вперед, рисуй.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Да я слышала, как тебя называл твой папа. А меня зовут Матти – почти так же.

Я взяла карандаш и, затаив дыхание, начала очень-очень слабо рисовать на стене. Но Могучая Марта спрыгнула с кончика карандаша – так же, как делала это всегда. Я знала ее настолько хорошо, что моя линия ни разу не задрожала.

– По-моему, здорово, – Матти почесала голову под торчащими ежиком волосами.

– Ух ты! А у вас на волосах теперь есть немножко голубой краски, – сказала я.

– Ой, да ну их, эти волосы, – отмахнулась Матти. – Эй, Марти, это правда хорошо. Могучая Марти летит вверх!

– Может, я еще сделаю и Могучую Матти? – спросила я. – Вас действительно зовут Матти?

– Нет, на самом деле – Матильда, но я ненавижу это имя. Меня никто так не называет, кроме мамы, когда она на меня сердится.

– А я Мартина. Моя мама так называет меня все время – хотя тоже часто сердится на меня. Просто не верится. Вы будто моя сестра-близнец, только больше ростом. Ой! Мне пора вернуться к моей настоящей сестре, – спохватилась я.

И тут как раз в коридор вышел папа.

– Вот ты где, Марти! Я должен был догадаться.

– Она мне помогала, – сказала Матти. – Может быть, она еще раз придет мне помочь, когда вы будете навещать ее сестру?

– Я думаю, завтра Мелисса уже поедет домой, – улыбнулся папа.

– Ох! – Я расстроилась. Я все-таки надеялась, что Мелисса еще немного поболеет. Почти поболеет – не по-настоящему.

– Ну, не важно. Я думаю довольно долго пробыть в этом городе, чтобы делать настенные росписи, – сказала Матти. – Я окончила в прошлом году колледж по искусству, но пока еще не продала ни одной картины, так что теперь занимаюсь вот этим. Пытаюсь создать себе имя и репутацию. Все это я делаю для больницы бесплатно. В наши дни трудно начать свой бизнес.

– И не говорите! – воскликнул папа.

Ему тоже очень понравилась Матти. Он рассказал ей все об агентстве путешествий и о том, что по-настоящему ничего не получается, но, может быть, теперь он начнет работать плотником и будет делать всевозможные стеллажи. Папа даже рассказал Матти о нашей маме и о ее карьере в шитье платьев.

Я не очень-то участвовала в этом разговоре – мне нужно было сосредоточиться. Матти дала мне кисточку для краски, и я стала аккуратно-преаккуратно раскрашивать оранжевую шапку Могучей Марты, и ее голубой плащ, и ее красные колготки, и конверсы. Труднее всего было раскрашивать кеды, но я ни разу не зашла за границы рисунка.

– Господи боже мой! – всплеснула руками мама, выйдя в коридор. – Я думала, вы оба потерялись. Мартина, что ты делаешь?

– Она помогает мне расписывать стены, – сказала Матти. – О, Марти, у тебя получилось просто замечательно!

Мы уставились на Могучую Марту во всей ее тщательно раскрашенной красоте.

– Это Могучая Марта! – засмеялся папа. – Марти, она выглядит великолепно!

Мама подошла ближе к стене, чтобы рассмотреть получше.

– Мартина, ты что, сама это нарисовала? – спросила она.

Я гордо кивнула.