Онлайн книга «Идол прошедшего времени»
|
— Я готов послушать еще. — Да я почти уверен, что речь идет о прежде неизвестной культуре! Городище-то это принадлежит вовсе не дьяковцам, как все думали поначалу… Вы понимаете это или нет? — Не очень. Но, допустим… — Сто лет назад Аполлинарий Салтыков допустил ошибку! И ее надо исправить. — Ошибку? — Здесь, на Мутенке, Аполлинарий копал два сезона. Крестьян нанимал! За это время раскопали семьсот пятьдесят метров. Понимаете, что это значит? — Догадываюсь. — Вот именно! Это значит, что копали «на штык»! Как огород. — Я, разумеется, разделяю вашу скорбь… — Да это варварство! — Допустим. Сто лет назад археология была на ином уровне… — Для сравнения! Когда я откапывал в Сунгире мальчика и девочку, то мы не копали, а скоблили квадраты ножами, а пыль заметали в совочки… И то мизинчик тогда срезал! Крошечный, — с умилением заметил Корридов. — У кого это вы мизинчик срезали? — Филонова, кажется, все-таки покинула его невозмутимость. — У девочки. — Что за мальчик и девочка, позвольте узнать? — Да при чем тут они… Сунгирское захоронение — это отдельная история. Так, к слову пришлось. Я вам про Мширское городище сейчас толкую. — И я внимательно слушаю. — Сто лет назад Аполлинарий Салтыков производил здесь раскопки, причем совершенно варварским способом. Он не брал кости, керамику… — Он оставлял керамику? — Филонов кивнул на груду черепков. — Представьте, не брал! — Однако… При всей научной ценности этих замечательных осколков они все-таки не могут быть сейчас важнее жизни? — Вот вы вроде бы сведущий человек, Филонов, а рассуждаете, все равно как бабка из Корыстова. Обывателю понятно, только если копают золото, украшения или оружие… Зачем они, эти остатки битых горшков? Да еще в таком количестве? «На каждом огороде, если поискать хорошенько…» — я это слышу постоянно. Не на каждом. Это во-первых. — А во-вторых? — А во-вторых и в главных… Собственно, только по горшкам и можно определить принадлежность, ну, скажем, вот этого городища к определенной культуре. Каждый горшок всегда украшен орнаментом. Понимаете, всегда… Всегда! Голый горшок — это считалось неприлично. На мокрой глине кончиком ракушки выдавливались ямки или полоски. Орнамент на горшки наносили только женщины. И конечно, каждая женщина делала это так, как ее в детстве учила этому ее мать. Если женщина переходила в другую семью или род, то… — То что? — Можно проследить родственные связи, понимаете? Только по черепкам глиняных горшков и можно это сделать! Любой другой предмет мог быть привезен, получен путем обмена. Украшения, оружие… А горшок нет! — И что же? — А мы не знаем, какие горшки были на раскопанном Аполлинарием городище. Он оставлял черепки, бросал… И теперь мы не знаем: а кто, собственно, селился там, где он нашел своих идолов? Финские племена? Славяне? Скифы-пахари? Понимаете? — Кстати, Арсений Павлович, — прервал Филонов вдохновенный монолог ученого. — А о чем вы говорили с людьми, которые приезжали сюда на «Хаммере»? Рука Корридова, потянувшаяся было к бутылочке с клеем, замерла. — Это не имеет значения, — наконец произнес он. — Правда? А вдруг имеет? — Позвольте мне самому судить о том, что имеет значение, а что нет. — Только до поры до времени, — согласился Филонов. — Пока время терпит… — К тому же я в долгу, — продолжал археолог. — В долгу перед своим другом. Салтыков хотел исправить ошибку своего деда. И теперь мы с ним, молодой человек, можно сказать, на пороге открытия. — Неужели? — Определенно. — Вам действительно так важно, кто здесь жил пять тысяч лет назад? — Филонов, прищурившись, смотрел на археолога. — Финны или скифы-пахари? И как именно — полосочками или ямочками они украшали свои горшки? — А вам, кажется, это неважно? — В ответ бородатый мрачный Корридов поднял голову и с таким простодушным изумлением уставился на Дамиана, что обычно абсолютно бесстрастный Филонов даже немного смутился. — Извините… Я, кажется, не прав. В определенном возрасте вдруг начинает казаться, что понимаешь в жизни все… — пробормотал Дамиан. — Это, конечно, никогда не бывает именно так. — Подозрительнее всего выглядит искренность, Филонов, — вздохнул археолог. — Мне, наверное, следовало придумать что-нибудь, объясняя вам, отчего я здесь остаюсь несмотря ни на что. Но, увы, все именно так, как я вам сказал. — Ну а что вы можете сказать об этом камне? И сыщик протянул археологу увесистый камешек, украшенный бурым запекшимся пятном. — Ничего интересного. — Корридов мельком оглядел камень. — Кусок известняка с отпечатками ракушек и кораллов. Привет от теплого мезозойского моря, плескавшегося здесь много миллионов лет тому назад. А чем он вас так заинтересовал? С собой даже таскаете… — Храню вроде сувенира. Знаете, с детства помню: родители с черноморского курорта привезли камешек, а на нем надпись: «Привет из Анапы!» Вот я напишу: «Привет из мезозоя!» — Ну-ну… — Пятно на этом камне вас не заинтересовало, Арсений Павлович? — Пятно? — Ведь это кровь, Арсений Павлович. — Кровь? — Точно, кровь… Видите ли, именно этим «подарком из мезозоя» и треснули по голове вашего соратника, археолога-любителя Владислава Сергеевича Кленского. — Ну, вот и ловите хулиганов! И, отвернувшись, Корридов принялся за склеивание глиняного горшка, давая понять, что разговор закончен. — Трудно с нашим Арсением Павловичем общаться? — посочувствовала Дамиану Китаева, мило, по-домашнему повязанная фартучком. Пока шел бурный разговор сыщика и археолога, она примостилась у стола и чистила грибы. — Не то слово… — Зато интересный человек! — Интересный? — чуть заметно вздохнул Филонов. — Пожалуй, даже чересчур… — Ну а как вообще? — Что — вообще? — Есть тут для вас поле деятельности? — Поле? — Некоторое время Филонов, задумавшись, смотрел на Веру Максимовну. — Еще какое поле… Целина непаханая! Про визит парней, приезжавших на «Хаммере», Дамиан расспрашивал всех. И очень подробно. И всем задавал один и тот же вопрос… И получал один и тот же ответ. Номер машины никто не запомнил. Даже не обратил на него внимания. — Неужели не запомнили номер машины? |