Онлайн книга «Идол прошедшего времени»
— Могу сказать только, что место его жилища было, пожалуй, самым почетным. Считай, «красный угол». Напротив входа в городище располагалось. И ближе всего к водяным воротам. К тому же отсюда, с этого места, открывался самый красивый вид. Ведь все эти возвышенности и низины, все эти причуды ландшафта, безусловно, существовали и тогда. Они появились под напором ледника. — И что же? — Можно предположить, что этого человека волновала открывающаяся взору панорама. Он, несомненно, обладал некоторым эстетическим чувством. Белые слои на раскопе свидетельствуют о том, что пол в его жилище посыпался речным песком. — Вот как? — Хотя известно, что из-за крайне ограниченной территории городищ границы между скотным двором и жилищем человека не было тогда. А здесь, в его жилище, заметьте, пол посыпали белым чистым песком. Кроме того, мы постоянно находим очень по тем временам ценные вещи. Чего только стоили в бронзовом веке медные бусины, колечки, серьги… — Не простой был человек? Корридов уклончиво покачал головой: — Не будем фантазировать. Минут через тридцать студент Саша обнаружил еще кое-что. Это было некое подобие миниатюрного рога. Тонкий изящный валик у края был искусно выточен и отполирован. Правда, пить из этого рога было бы невозможно: по краю, чуть ниже валика, были старательно прорезаны на равном удалении друг от друга несколько отверстий. — Вещь удивительная! Ничего похожего я раньше не встречал, — пробормотал, разглядывая находку, Корридов. — Никогда? — Кленский взял находку из рук Арсения Павловича. — Никогда… — Но для чего эта вещь могла предназначаться? Археолог пожал плечами: — Пока трудно сказать. — Вот и гадай спустя пять тысяч лет, что они тут имели в виду! — заметил Кленский. — И через сто лет не разберешь, что было правдой, а что нет. А чего и вовсе не было! Что уж говорить о тысячелетиях… Странная все-таки наука археология. — Мне кажется, нам просто это не дано понять, что они «имели в виду», — заметил студент Вениамин. — Тысячелетия — огромный отрезок времени. — Никому, кроме Корридова! — возразила, почтительно глядя на руководителя экспедиции, появившаяся к этому моменту на раскопе Вера Максимовна Китаева. — Правда, для чего все-таки этот рог, Арсений Павлович? — продолжал интересоваться Кленский. — Предположить-то вы можете? Археолог снова пожал плечами: — Предмет — явно магического ритуального назначения… Единственное, что можно пока сказать. — Заметьте, как он красив! — восхитился Кленский. — Может, это приманка для духов? Что-нибудь в него, скажем, помещали… Может быть, мед, ароматные травы? И подвешивали посредине жилища? — выдвинул предположение Тарас Левченко, самый мрачный и серьезный из всей студенческой троицы. — Приманка для духов? Возможно, возможно… — кивнул одобрительно Корридов. — Штучка явно, явно магического ритуального назначения, — повторил он. — Вы хотите сказать, шаман тут жил? — оживился Кленский. — Колдун? — Называйте как хотите. Жрец, шаман, колдун. Говорить пока об этом рано. Слишком мало информации. Хотя да… Не могу отрицать: действительно, этому человеку принадлежали удивительные вещи… — Ого! — воскликнул Вениамин. — Шаман? — Место-то, значит, того! — ерничая, заволновался студент Саша. — Может, святой водичкой окропить? На всякий случай? — Корридов у нас атеист, — объяснил Кленский. — Правда, Арсений Павлович? — оживились студенты. — Перерыв! — вместо ответа буркнул Корридов. Все разошлись на отдых. Китаева ушла готовить обед. А Кленский присел на край раскопа. Рядом расположился Тарас Левченко, уже поспешивший, пользуясь небольшим перерывом, раскрыть книгу. Читали в экспедиции, как уже было сказано, все запоем. — Что вы читаете, Тарас? — полюбопытствовал журналист. Левченко молча прикрыл книгу, показывая Кленскому обложку. — «Антихрист»? — удивился журналист. — Мережковского почитываете? Забавный выбор! — Почему забавный? — Да все вдруг словно сговорились, — пробормотал Кленский, вспоминая литературный выбор Нейланда и своего Рене Менара. — Странные совпадения… В смысле интереса к языческим богам… — Что вы имеете в виду? — Да так… — Не знаю, что вам пришло в голову, но мой выбор, — Тарас побарабанил пальцами по синей обложке книги, — явно по теме! — Что значит по теме? Тарас кивнул на пакеты с костями, выстроившиеся по краю раскопа. На огромный лосиный череп, выступающий наполовину из земли, с которого обмахивал кистью пыль, стоя на коленях, как идолопоклонник, Яша Нейланд. — Вы же видите, сколько здесь костей. Что, если когда-то здесь было капище — и приносились жертвы? — Вот как? — Причем, судя по всему, жертвоприношения были обильными! А как известно, Кленский, идолы «тучнеют от дыма алтарей, на которых им приносят жертвы от стад». — Идолы? — Ну а вы как думали? Ну, хорошо, ритуальные предметы мы находим… Так? — Да… — А этот… кому здесь поклонялись? — Кумир? — Я уверен, мы с вами, по сути, сидим и болтаем на древнем капище. — А вот Корридов ни в чем столь категорично не уверен. — А-а… — махнул рукой студент. — Надо улавливать намеки. Ведь и в мелочах нет ничего случайного, Владислав Сергеевич. Вы правы — мы даже книги для чтения не случайно выбираем. — Пожалуй… — усмехнулся Кленский. — Помните эти строчки Владимира Соловьева? И верьте иль не верьте, — видит бог, Что тайные мне силы выбирали Все, что о ней читать я только мог. — Вот-вот… А вы послушайте, что Мережковский пишет про изгнанных когда-то языческих богов: «Из капищ своих побежали в места пустые, темные, пропастные и угнездились там, и притворили себя мертвыми и как бы не сущими — до времени». — Притворились, говорите, мертвыми и как бы не существующими — до поры до времени? — Да. И слушайте дальше: «И боги сии ожили, повыползали из нор своих: точь-в-точь как всякое непотребное червие и жужелица и прочая ядовитая гадина, из яиц своих излезая, людей жалит…» — Излезая! — задумчиво повторил Кленский, вспоминая вчерашнюю историю с полчищами слизнеподобных тварей, нескончаемым потоком «излезающих» из ямы в земле. А Тарас Левченко, многозначительно помолчав, продолжал: |