Онлайн книга «Точка Боркманна»
|
Адвокат не ответил, но лицо его начало краснеть. – Что вы думаете об убийстве? – спросил Ван Вейтерен. – Маньяк, – мгновенно ответил Клингфорт. – Я это утверждал с самого начала. Хорошо бы вы поскорее поймали его, чтобы добропорядочные граждане могли снова смело прогуливаться по вечерам. – Вы имели обыкновение вместе ходить к проституткам? – спросил Ван Вейтерен. Вопрос прозвучал в момент затяжки и вызвал у адвоката приступ кашля – довольно мучительный, как показалось Ван Вейтерену. Адвокат проворно вскочил, насколько позволяла его грузная фигура, и, пошатываясь, подошел к окну. Затем вернулся на место и отпил глоток минеральной воды из стакана. – Что вы имеете в виду, черт побери? – прорычал он, придя в себя. – Это превышение служебных полномочий! – То, что Симмель имел обыкновение бегать к проституткам, общеизвестный факт, – спокойно продолжил Ван Вейтерен. – Меня интересует, можете ли вы назвать их имена. – Оставьте меня в покое… – Ну уж нет. Пока нет. Сядьте и отвечайте на мои вопросы. К вашему сведению, идет расследование убийства, и я могу смело забрать вас в участок, если у меня появится такое желание. Не горячитесь, господин адвокат! Угрозы – это не ко мне. Эуген Клингфорт замер. Его подбородки по-прежнему лежали на груди. «Он похож на больного моржа», – подумал Ван Вейтерен. – Смотрите, пепел сыплется на ковер, – сказал он, смягчив голос. – Ну? Имена женщин. – Я не… не имею никакого отношения к этой стороне жизни Симмеля, – проговорил адвокат, усаживаясь в кресло. – Он наверняка навещал кого-нибудь из… обычных… иногда. Уверен, что господин полицмейстер знает их всех поименно. – Мне нужны те, которые неизвестны полиции, – возразил Ван Вейтерен. – У вас прочный брак, господин Клингфорт. Жена, дети, вилла… разве вы не понимаете, что я могу создать вам неприятности, если вы будете упорствовать? Адвокат порылся в ящике письменного стола. Вытащил листок бумаги, что-то начеркал на нем и придвинул Ван Вейтерену. – Но я могу гарантировать, что все это не имеет ни малейшего отношения к убийству… – он вытер каплю пота на виске, – ни малейшего. «А я и не думал, что имеет, – подумал Ван Вейтерен, выходя на улицу. – Просто сторожевой собаке нужно напоминать о том, что она собака». – Ну что, ты сегодня трезвый? – спросил Баусен и уселся, поставив поднос с кофе на стол. – По понедельникам я всегда трезвый, – ответил Перховенс. – У меня ведь работа. – Собирать тележки на парковке? – Именно. Но в такие времена приходится браться за то, что дают. Баусен протянул ему пачку сигарет, и Перховенс вытащил одну: – Кофе и сигареты… Я всегда говорил, что с властью надо дружить. – А не придумал ли ты всю эту историю, чтобы выгадать себе… кое-какие льготы? – проговорил Баусен и наклонился вперед, упираясь ладонями в стол. Перховенс вздрогнул и занервничал: – Нет-нет, разрази меня гром, господин комиссар! Мне бы и в голову не пришло лгать полиции! Я видел его так же отчетливо, как сейчас вижу вас, господин комиссар… шел от «Клармана»… в смысле, я сам… посидели там с Ваутерсом и Эгоном Шмидтом, если вы их, конечно, знаете, господин комиссар… Баусен кивнул: – Рассказывай, что же ты видел. – …шел мимо книжного магазина, в смысле, по пути домой. Я живу в Пампасах, если комиссар знает… – Знаю, – сказал Баусен. – …и вот поворачиваю я за угол, выхожу, стало быть, на Хойстрат… я, конечно, шел по левой стороне… и вижу фигуру, которая спешит вниз по лестнице. Он шел со стороны… ну да, со стороны «Голубого фрегата»… и очень торопился… – Торопился? – Ну да, он почти бежал вниз по лестнице… – Опиши его! – велел Баусен. – Ну, все произошло очень быстро… На нем были такой легкий плащ, немного развевавшийся при ходьбе, и шляпа, стало быть, с широкими полями и натянута так низко, что ни хрена не было видно… простите… я имел в виду, лица не было видно. – Какого цвета плащ? – Цвета? Коричневый или темно-синий… во всяком случае, довольно темный. – А шляпа? – Еще темнее… но не черная. Надо сказать, он прошел мимо меня очень быстро, да я тогда и не задумывался особо над этим… пока Кован не рассказал мне, что кто-то дал по башке Симмелю. – Кован? – Ковальский… Радон Ковальский, мой сосед снизу. Потрясающая личность! – Когда ты узнал о случившемся? – Когда узнал? Кажется, на следующий день… ну да, похоже на то… ближе к вечеру. Мы столкнулись с ним на лестнице, и он мне сообщил. «Ты слышал, что Палач зарубил Эрнста Симмеля?» – он так сказал. – Однако ты пришел с заявлением в полицию только вчера. Почему? – строго проговорил Баусен. Перховенс замолчал и уставился в чашку с кофе. – Ну… это самое… я… – пробормотал он. – Не знаю… почему. Подумал, что все это вряд ли имеет значение… кроме того, я же был немного под мухой, но потом, как услышал по радио… – Сколько ты выпил в тот вечер? – Трудно сказать, – задумчиво проговорил Перховенс. – Трудно сказать. Я ведь просидел в баре несколько часов, так что немало… И потом… у Ваутерса была с собой заначка… – Понятно, – кивнул Баусен. – А ты не узнал бы этого человека, если бы снова встретил? Перховенс пожал плечами. – Кстати, как он выглядел? Высокий или низенький? Толстый или стройный? – Ой, нет, этого я не успел разглядеть. Нечто среднее, как мне показалось. Нет-нет, я бы его не узнал… Баусен снова кивнул и спросил: – А шляпу и плащ? Тоже бы не узнал? Перховенс заколебался и получил еще одну сигарету. – Спасибо, – пробормотал он. – Нет… точно могу сказать, не узнал бы. Баусен вздохнул и поднялся, провожая Перховенса. «Во всяком случае, парень не дурак, и понимает, что это определенный риск, – подумал он. – В смысле, быть единственным свидетелем, который своими глазами видел Палача». – Мария Зельник? – спросила Беата Мёрк. Женщина, полулежащая на красном диване, была на несколько лет моложе ее, и это вызвало двойственное чувство. С одной стороны, в Беате пробудилось нечто похожее на материнский инстинкт, но с другой – приходилось сдерживать желание развернуться и уйти: слишком сильно было отвращение. Враждебность, кажется, была взаимной. Мария Зельник демонстративно положила ногу на ногу так, чтобы коротенькая кожаная юбчонка задралась как можно выше. Она курила и рассматривала свои ногти. |