Онлайн книга «Римский орел»
|
Подполковник помрачнел. – Ты грустишь о своей родине? – Корнелия легонько коснулась его руки. – Не грусти, Геннадий. Когда-нибудь ты непременно вернешься домой. Черепанов покачал головой. – Дождь падает только вниз, – сказал он. – Дождь? – Ровные зубы блеснули перламутром между пухлыми губками. – О-о… – Она прижала пальцы к щекам. – Значит, ты не шутил, когда говорил о небе? – Не шутил, – кивнул Геннадий. – Но как это может быть? Там, на небе, обитают боги… Но ведь ты – не бог? – Не бог, – согласился он. – Но на том небе, где я летал, богов нет. Может быть,– выше… «Ну да, в космосе. Целая прорва богов», – подумал Геннадий, но поправляться не стал. – Но как можно летать, если ты не бог? – Птицы же летают. – А-а-а… Вы летаете, как птицы! – Мы летаем, как люди. Вели принести кусок тонкой бумаги, ножницы и таракана – я тебе кое-что покажу. Принесли ему, конечно, не бумагу – папирус. Но это не имело значения. Он тоже был достаточно легким. Черепанов быстренько вырезал грубую модель самолета, загнул где надо, усадил таракана на «фюзеляж» и запустил вверх. Самолетик взлетел метра на три, заложил вираж, описал красивую петлю и приземлился на ковер. Обрадованный таракан попытался удрать, но погиб под башмаком Фотиды. – Даже здесь, у вас, можно сделать что-то подобное, – Черепанов кивнул на модельку, – достаточно большое, чтобы поднять в воздух меня. Но я прошу тебя, Корнелия, никому не говорить об этом. – Хорошо. Но почему? Черепанов помедлил немного, потом ответ сам пришел ему на ум. – В нашем небе нет богов, – сказал он. – Но в вашем они есть. И они могут обидеться. – Понимаю… Какое-то время они молчали. – Так ты прочтешь мне стихи на своем языке? – спросила Корнелия. – Попробую… – Черепанов сосредоточился… Нет, все-таки не зря в школе их заставляли стихи зубрить! – Белеет парус одинокий, В тумане моря голубом, Что ищет он в краю далеком, Что кинул он в краю родном… – по-русски, медленно произнес он. – Играют волны… Она слушала очень внимательно, скульптурно-безупречная головка чуть склонилась вправо, пальцы сплелись вместе. Большой камень на перстне причудливо мерцал, становясь то алым, то фиолетовым. —… А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой. – Красиво, – проговорила девушка. – Звучит непривычно, но красиво. О чем оно? Черепанов перевел. Как умел. – Очень красиво. Я бы перевела их на латынь, пожалуй. Постой, я запишу. – Она взяла таблички. – Диктуй. – Тебе надо непременно нанять грамматика, Геннадий, – деловито произнесла Корнелия, закончив писать. – И ритора [138] . Я вижу, ты получил хорошее образование у себя на родине, но у нас в Риме человек, который плохо говорит по-латыни, не пользуется уважением. – Непременно так и сделаю, – пообещал Черепанов. – В первую очередь потому, что хочу завоевать твое уважение, домна. – Мое ты уже завоевал. Я… – Корнелия опустила глаза. – Я очень рада, что ты нашел время заехать, Геннадий. Потому что через шесть дней я уезжаю. В Рим. Черепанов молчал. А что тут можно сказать? – Я должна быть в Риме к празднику Бона Деа, Доброй богини, – словно извиняясь, проговорила она. – Отец уже выслал сопровождающих. – Понимаю… Добрая богиня – это кто? – Веста. – Девушка обрадовалась возможности сменить тему. – Я и забыла, что ты – варвар… Прости. Я знаю, что ты не варвар. Просто ты недавно… – Корнелия смутилась, и Черепанов поспешно сказал: – Все в порядке. Так кто она – богиня Веста? – Богиня-дева. Она хранит домашний очаг. В каждом римском доме. – А как же лары? – спросил Черепанов, уже знакомый с тем, что в каждом здешнем доме непременно имеется алтарь для домашних божеств. – Лары у каждой семьи – свои. А Добрая богиня – одна для всех. Если огонь в ее святилище погаснет – будет беда. И служат ей только настоящие патрицианки. Шестеро. Но они должны дать обет оставаться девственницами целых тридцать лет. Говорят, это очень трудно. – Корнелия хихикнула, на мгновение опять превратившись из знатной дамы в совсем молоденькую девчонку. – Наверное, желающих не много? – Напротив! Стать весталкой – большая честь. – И ты едешь в Рим, чтобы стать весталкой? – Черепанов слегка испугался. С чего бы это? Ведь он понимал, что между ним и дочерью сенатора – практически непреодолимая дистанция. И у нее есть жених. И… Все-таки, может быть, не такая уж и непреодолимая? Ему ведь достаточно протянуть руку… – Нет, что ты! Я только должна принять участие в празднике. Я ведь из сенаторского рода! – И что же это за праздник? – А вот этого, Геннадий, тебе знать не положено! – Девушка засмеялась. – Мужчин на таинства Весты не допускают. У вас – свои таинства. – Да, вероятно, – согласился Черепанов, которого ни в какие тайные праздники пока не приглашали. – Но ты вернешься? – Может быть. Следующим летом. Если наши родители, мои и Секста, не решат, что наступило благоприятное время сочетать нас браком. – Ты его любишь? – спросил Черепанов. – Наверное. – Серьги-колокольчики тихонько звякнули. – Он красивый. И храбрый. Нас обручили через год после моего рождения. Но вот это кольцо, – она показала Черепанову узкий золотой ободок вокруг второй фаланги указательного пальца, – переделывали уже три раза. Мы должны были подписать брачный контракт, когда мне исполнилось четырнадцать, но знаки были неблагоприятны, и церемонию отложили. А потом его отец поссорился с моим – и все думали, что обручение тоже будет разорвано. Но в этом году они опять помирились. Вот Секст ко мне и приехал. – Ты рада? – Наверное. – Но голос ее звучал не очень уверенно. – Мы знакомы с детства, но… Мне кажется, он и не заметил, что я выросла. – А мне показалось, он тебя слушается. – В моем доме – да. Но мы будем жить в его доме. Знаешь, я ведь привыкла считать его своим будущим мужем. И просто не могла представить, что может быть иначе… – А сейчас… можешь? – Сейчас… Не знаю. – Она отвела глаза. – Сейчас я думаю, что нам пора спать. Фотида! Я думаю, мы устроим гостей в комнатах за атрием. Там уже навели порядок? |