Онлайн книга «Призраки кургана»
В конце концов он сам всю жизнь использовал, отбрасывал и уничтожал ненужный материал, были это люди или иные существа. Лишь боль невозвратимой потери, испытать которую он считал себя неспособным, легла на сердце тяжким камнем. Именно в тот момент, один посреди безлюдного, мрачного берега, он принял решение, от которого уже никогда не отступал. Он никого больше не подпустит к себе так близко, как эту женщину, он не позволит больше никому стать настолько важным для него, чтобы превратиться в причину страданий, источник слабости. Вернувшись в лагерь, он вел себя как обычно, не возбудив подозрений жрицы, однако для себя твердо определил, что их пути расходятся, и череп Всеслава он будет добывать только для себя. 8 — Странно, а ведь нога до сих пор болит, — пробормотала Снежана. Девушка стояла на мраморных ступенях, уперев сапожок в среднюю планку перил, и сосредоточенно ощупывала бедро длинными тонкими пальцами. Мы стояли у входа в библиотеку Тритонов. Читатели спешили вверх по каменной лестнице, спеша приникнуть к пергаментным источникам мудрости. Одни из них мечтали продвинуться в своей Гильдии, вторые стремились освоить новые заклинания, третьи надеялись отыскать среди пожелтевших свитков секрет философского камня или хотя бы средства от облысения. Для девиц-полуорков успешная сдача экзамена по математике означает выгодное замужество — ибо во взрослой жизни им предстоит стать лавочницами или купчихами. Гоблины, люди, тролли поднимались по мраморным ступеням, а навстречу им спускались вампиры и мертвецы, уже отягощенные знаниями. Они с досадой глядели на давно поднявшееся солнце, закрывались широкими зонтиками и давали слово, что вот в следующий раз уж точно проследят за временем, и не станут засиживаться так долго. Все они хором останавливались у лестницы, и глядели на Снежану, сразу забывая о цели своего путешествия. — Ты уверен, что кости целы? — спросила девушка. — Такое чувство, словно вивверна хвостом ударила. — Чего ты хочешь, — ответил я. — В мире грез тебе сломали ногу и два ребра. Конечно, теперь будет болеть. — Хочу, чтобы прошло, — огрызнулась девушка. — А может, заклинание не сработало? — Магия лечит тело, — возразил я. — А неприятное чувство живет у тебя в памяти. Хочешь, ввинтим тебе в голову болт, как у Руфуса. Толстая матрона, в которой жира было раз в шесть больше, чем костей, внутренностей и жил, вместе взятых, — с вселенским осуждением смотрела на амазонку. Женщина хотела сказать, что уж она-то никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы так высоко задирать ноги при посторонних людях. И следовало возблагодарить небеса за это. Снежана пропустила мою шпильку между ушей, и это значило, что она озадачена. — Но все же было в воображении, — сказала она. — Вот, ты даже не запыхался. — Со мной такого не случается, — возразил я, — так как я берегу дыхание и не трачу его на боевые кличи. — Боевой клич пугает противника, — ответила амазонка и продолжила спуск, подчеркнуто хромая и цепляясь за мою руку. — Когда я пошла на своего первого Левиафана, то крикнула так, что у самой уши заложило. Правда, только потом узнала, что они ничего не слышат. Ну, в смысле, на тех волнах, на которых мы говорим. И, наверное, не стоило делать это в горах. Но к счастью, у меня была с собой лопатка, и я смогла прорыть ход в сугробе, который… Девушка остановилась и с подозрением взглянула на меня, проверяя, уж не давлюсь ли я смехом. — Ты совершенно права, — ответил я с превеликой серьезностью. — Боевой клич — великое дело. Жаль только, воспитание не позволяет мне его применять. — Верно, — приободрилась Снежана, не уловив смысла последней фразы. — Хочешь, покажу? — Не надо, — поспешно ответил я. — Верю тебе на слово. Мы доковыляли до площади, и я свистом подозвал экипаж — поскольку ведунья делала вид, что сильно ранена, она не могла сесть на единорога. Я возблагодарил небеса, что мы садимся у библиотеки Тритонов — будь мы в любом другом месте, возница сразу же бы решил, что амазонка перебрала горячего меда с перцем, и наверняка отказался бы нас везти. Но здесь можно было сделать вид, что Снежану пришибло книгой. Пролетка остановилась, и мне пришлось едва ли не на руках внести в нее волшебницу, — крайне опасное занятие, ибо девушки слишком быстро привыкают, и потом от них не отделаешься. Амазонка вдохновенно играла роль раненого партизана — прекрасный повод, чтобы поупражняться в бессердечии. Недостаток сочувствия рождает ненависть, избыток — безразличие. — Руфус так извинялся за то, что нас едва не убили в его воспоминаниях, — сказала Снежана, поудобней устраиваясь на сиденье, и укладывая ногу на соседнее, — это значило, что мне придется выложить лишний золотой, за испачканную обивку. — Но про себя жутко жалел, что не видел поединка. Не так уж просто сесть в экипаж, если в одном его углу сидит амазонка, уперев длинную ножку в противоположный. Правда, я мог пристроиться на потолке, но счел, что этот свой талант продемонстрирую как-нибудь в другой раз. Я вернул ногу девушки туда, где ей и положено быть, — на пол, тщательно протер сиденье и уселся. — Эй, мне же больно! — воскликнула девушка. — Так и было задумано, — успокоил ее я. — Думаю, Руфус видел, как чародей вызывает демонов, но сам этого не понял. Сам он не колдун, и не мог знать смысла слов и ритуалов. Снежана вздыхала над бедром, и делала это так громко, что я испугался — как бы возница не подумал о нас дурного. — Потом он стал книжником, и узнал много такого, что проливало свет на события прошлого. Но вот беда — эти воспоминания остались под тяжелым замком. Руфус сегодняшний не помнил того, что видел, — а Руфус вчерашний не знал, какие выводы из этого можно сделать… Толстая сурепка влетела в окно экипажа. Она извивалась и громко пищала: «Покупайте пончики с малиновым джемом. Покупайте пончики». Потом взорвалась в моих руках, обдав нас яркими конфетти. Возчик ругнулся, сетуя на навязчивых торговцев, а я старательно собрал ворох цветных бумажек, и обильно насыпал их там, где Снежана испачкала сапожком обивку. Авось, удастся не платить золотой. — Руфус хотел показать нам, как начинался последний поход Всеслава. Поэтому и создал для нас выдуманный мир, в котором мы смогли увидеть и понять то, чего сам Огнемеч в то время заметить не мог. — Или он просто пытался нас убить, — ответила Снежана. — Останови, хочу пончиков. 9 Огромный особняк растекался в сад тремя широкими лестницами, словно осьминог, запустивший любопытные щупальца в зеленые волны декоративных кустов. Возле центральной было написано: «Для гоблинов», возле правой — «Для людей, орков и полуорков», возле левой — «Для прочих». |