Онлайн книга «Дом ее мечты»
Слушая сказку, малыш быстро начал закрывать глаза. К тому моменту, как Джорджия оказалась за дверью, он уже крепко спал. Джорджия словно чувствовала, что ее ждет самый важный разговор в жизни. Поэтому она подождала еще пять минут, чтобы предупредить возможное пробуждение Джоша. Убедившись, что малыш крепко спит, Джорджия вошла в свою комнату, включила свет в ванной и посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо выглядело несколько уставшим, и Джорджия немного подкрасилась. Ничего вызывающего – только светлые тени и тушь. Расчесав волосы, Джорджия критически оглядела свою одежду: джинсы, симпатичный свитер, носки. Одежда не выглядела нарядной. Но Джорджию в данный момент мало заботили такие мелочи. Были вещи куда важнее. Джорджия почувствовала сильное волнение, но все же помигала светом в гостиной, привлекая внимание Себастьяна. Вперед. Себастьян вышел из машины и пересек дорогу перед домом. Дверь открылась, и Себастьян замер на ступеньке. – Все в порядке? Джорджия посмотрела на него и кивнула: – Заходи. Только разговаривай, пожалуйста, потише. Джош недавно уснул. Но, переступив порог дома Джорджии, Себастьян понял, что ему совсем не хочется разговаривать. Джорджия завела его в гостиную, закрыв за собой дверь, и он осмотрелся: – Прекрасный дом. – Спасибо. Хочешь чего-нибудь выпить? Себастьян умирал от жажды. Во рту было сухо, как в пустыне. – Можно минеральной воды? Кивнув, Джорджия вышла, вернувшись через минуту с бутылкой и двумя стаканами. Она поставила все на журнальный столик, наполнила бокалы и села на край дивана, рукой приглашая Себастьяна сесть на другой край. – Присаживайся, Себастьян. Он сел и сделал глоток воды, решая, с чего начать. «Он нервничает», – подумала Джорджия. Это ее удивило и как-то даже утешило. Джорджия решила молчать, хотя ей очень нелегко было подавить свое желание нарушить тишину. Джорджия надеялась, что рано или поздно это сделает Себастьян. И Себастьян заговорил. Невесело улыбнувшись, он посмотрел прямо на Джорджию: – Я не знаю, с чего начать. Подвинувшись ближе, Джорджия нежно взяла его за руку. Ее сердце при этом вновь ускорило свой ритм. – Себастьян, не важно, что ты хочешь мне рассказать. Лучше начать с правды, например, так: я гей. Или: у меня рак. А потом можно будет все подробно объяснить. Себастьян снова рассмеялся: – Ну, для начала могу сказать тебе точно, что у меня все в порядке с ориентацией и со здоровьем. Насколько я знаю, рака у меня нет. Я просто не знаю, кто я. – Что? Джорджия смотрела в его глаза, пытаясь найти там ответы на множество новых вопросов, но там были лишь холод и пустота. Себастьян казался потерянным, и это испугало Джорджию. Она еще сильнее обхватила его руку. – Себастьян, поговори со мной. – Меня усыновили. Джорджия замолчала в нерешительности, но через несколько секунд взяла себя в руки и вновь заговорила: – Что? Когда ты это узнал? – Когда мне было семнадцать, почти восемнадцать. Я ничего не подозревал, пока не захотел получить права. Мне необходимо было представить определенные документы, и мои родители внезапно пришли в растерянность. Мое свидетельство о рождении оказалось фальшивкой. – Как фальшивкой? Себастьян тяжело выдохнул, его пальцы напряглись. – Потому что никто фактически ничего обо мне не знал. Меня нашли, – сказал он осторожно, – в кабинке женского туалета в универмаге. – О, Себастьян! Как это трагично! Неужели неизвестно, кто твоя настоящая мать? Она тебя родила в туалете? – Нет, я был там вместе с ней и видел ее мертвой, – сказал он глухим голосом. – Ее избили, она была беременна. Уборщица обнаружила ее утром, когда универмаг открылся. Джорджия прижала руку к губам, ее охватил шок. – И ты провел там всю ночь? Себастьян сглотнул, отвернулся, затем снова посмотрел на Джорджию – в его глазах словно отразились картины пережитого ужаса. Себастьян кивнул: – По-видимому. Мне было около двух лет. – Джошу сейчас столько же, – прошептала она, а в горле застрял ком. Себастьян снова кивнул. – Никто точно не знал ни моего возраста, ни города, в котором я родился. Оценив уровень моего развития, в полиции предположили, что мне около двух лет. А в качестве места рождения указали тот город, в котором я был найден. Но никто так и не смог установить личность моей мамы. Ее внешность не соответствовала ни одному описанию пропавших женщин, никто ее не искал. У нее не было с собой ни паспорта, ни сумочки, ни кошелька. Ничего. Джорджия не знала, что сказать. Ее парализовал шок, и только через несколько секунд она снова начала дышать – прерывисто и шумно. Она положила голову на плечо Себастьяна, и он крепко обнял ее в ответ. Джорджия чувствовала дрожь в его теле, его судорожное дыхание. Что он пережил за эти долгие, полные ужаса, минуты в том универмаге? Джорджия представила своего сына, своего дорогого малыша закрытого с ее мертвым телом в кабинке женского туалета, и тихие слезы скатились по ее щекам. Нежно взяв в ладонь свободной руки подбородок Себастьяна, Джорджия поцеловала его. Слезы Себастьяна смешались с ее слезами. Они сидели, обнявшись, щека к щеке, пока шоковое состояние не покинуло их. Потом Себастьян отстранился, вытер слезы руками и глубоко вздохнул: – Мои родители не рассказали мне сразу всей правды. Они просто сказали, что меня нашли и сведений о моей настоящей матери нет. Я предположил, что она меня бросила, и в течение трех лет жил с ненавистью к ней и с ненавистью к моим родителям. Я был очень обижен на них за то, что они скрыли от меня все. А потом я узнал правду – уродливую, жестокую правду, и многие непонятные вещи сразу же получили объяснение. Сны, преследовавшие меня всю жизнь, клаустрофобия, боязнь тесного пространства в темноте. – Поэтому ты так странно себя повел, когда мы играли на чердаке с Джошем? Себастьян кивнул: – Я услышал твои шаги и сказал Джошу: «Тсс!» Я хотел, чтобы он не привлекал к нам внимания своим смехом. Мы затаили дыхание. И вдруг у меня промелькнули перед глазами обрывки какого-то воспоминания. Они казались такими реальными! Я слышал в своих снах, как кто-то говорит: «Тсс», и потом сразу же раздавался звук шагов. Я прятался за трубой близко к Джошу, но я больше не мог оставаться в укрытии. Джош был в порядке? – Да, в порядке, но я долго не могла понять, что случилось. Я знала о твоей клаустрофобии, но в тот день, казалось, ты увидел что-то очень страшное. На тебе не было лица, и ты ничего не рассказывал. |