Книга Княжья Русь, страница 16 – Александр Мазин

Нет, не к такой Рогнеде спешил Славка…

— Хорошо ли доехал? Не тревожили разбойные люди?

3а спиной Рогнеды — строй девичий: впереди те, что побогаче: дочери лучших полоцких людей, за ними — служанки-холопки. Княгиня впереди — как воевода.

— Не случилось, светлейшая княгиня. Скучно ехали, — Славка сверкнул улыбкой.

Показалось иль нет, что уголки рта Рогнеды дрогнули?

— А я слыхала: повздорил ты с лехитскими послами…

Лунд за спиной Славки громко засопел. Удивился. Вот, значит, как: Рогнеда новости узнает быстрей, чем княжий наместник.

— Да разве ж это — повздорил? Так, поучил немного. Невоспитанные люди. Обычаев наших не ведают, закон не чтят. Не могу же я, княжий дружинник, мимо пройти да отвернуться. Рассказать, как дело было?

— Мужу моему расскажешь, — строго произнесла Рогнеда. — А пока отдыхай, сотник. Сборы мои будут небыстрыми. В первый раз землю свою покидаю. Вечером зайдешь ко мне. Послушаю, как живут у вас, в Киеве.

Шевельнула рукавом, две девки подскочили, подхватили под руки, повели прочь из палаты.

Лунд вздохнул с облегчением. Пожаловался:

— Трудно мне здесь, сотник.

— Не любит тебя люд полоцкий?

Лунд щелкнул пальцами. Теремная девка поднесла ему чашу с пивом. Такую же подали и Славке. Дорогая чаша — из синего заморского стекла. А пиво — так себе.

Лунд выпил, рыгнул, кинул чашу в руки прислужницы.

— Не любят, — согласился он. — Так это дело обычное. Кто ж победителей любит? Ропщут. Козни строят мелкие. У меня дня три назад хирдманн пропал. Ушел в город и не вернулся.

— Может, загулял?

— Может, и загулял. Только этот — уже третий загулявший. А мне даже виру не взять. Собрал старшину здешнюю, говорю: выдайте злодеев. А они мне нагло так отвечают: какие злодеи? Сбежали твои люди. Пограбить отправились, как у вас в обычае.

Лунд сжал оголовье меча.

— Будь моя воля, — процедил он, — взял бы по жребию кого-нибудь из городской старшины да и казнил показательно. За первого. А за второго — пятерых. Тогда б и третьего не было.

— Без вины взять? — Богуслав покачал головой. — У нас такое — не в обычае. Владимир не одобрил бы.

— Конунг одобрил бы порядок. Полоцк — не вольный Новгород. Он теперь — княжья земля. Город на клинок взят, так что люди, что живы остались, считай, рабы княжьи. А наглости — будто сами князья. Намотал бы одному-другому кишки на кол, глядишь, и поняли бы, у кого теперь власть.

— Ну так почему ж не намотал?

— Княгиня, — буркнул Лунд. — Увози ты ее скорей, сотник. Пока она здесь, покоя не будет. Нутром чую: люд здешний только и думает, как бы взбунтоваться. А Рогнеда — законная наследница Роговолта.

— Наш князь — его наследник, — возразил Славка. — И по праву крови [8] , и по праву брака.

— Есть только одно право, — сказал свей. — Право силы. У меня в хирде — двести мечей. Еще триста — сброд здешний. Из тех, что с конунгом пришли. Моих — не любят. Друг друга — тоже. Только и держит, что полоцкие всех нас ненавидят еще больше. Так что сила пока — за мной. — И спросил внезапно: — Лехитов ты убил?

— Как можно! — Славка даже удивился. — Послы. В Киев к князю идут. Один сдуру на меня полез. Я ему кровь пустил, но добивать не стал. Монашек, что у них главный, его выкупил.

— Жаль, что не добил, — проворчал Лунд. — Лучше бы всех их — волкам на поживу. Послы эти десять дней тут терлись. Послы! Я им — пир устроил, а они даже не отдарились. С княгиней монашек этот раз пять встречался. Диадему ей поднес. Парчу да каменья красные. Мне — ничего. И после пира ко мне — ни ногой. С местными боярами-недобитками больше пива выпили, чем у меня на пиру. О чем им с княгиней говорить? А уж с местными — тем более! К князю едут — со мной должны беседовать. Я тут — рука княжья!

— Да ладно! — успокаивающе произнес Славка. — Было бы настоящее посольство — из людей нарочитых, тогда другое дело. А это так, мелочь. И главный над ними — монах. Тебе они — не ровня.

— А княгине, значит, ровня? — оскалился Лунд. — Ты сам здешний, сотник. Тебя с виду от кривича и не отличишь. Но ты — воин. Я помню, как ты с нами дрался, когда Полоцк брали. Был враг, теперь — друг. Конунг тебя поднял. Значит — достоин. Я тебе так скажу, сотник: очень хорошо, что конунг Роговолтову дочь к себе забирает. Я каждую ночь, как спать ложусь, думаю: вот найдется среди полочан добрый воин, вроде тебя, и объявит, что берет Рогнеду от Владимира себе в жены. И будет бунт. Потому что за Рогнедой местные — пойдут. Уверен. Даже если и усмирим бунтовщиков — всё равно конунг не похвалит. А если не усмирим…

— Тогда придет Владимир с ратью, — перебил Лунда Славка. — И сровняет Полоцк с землей.

— Он придет — а тут уже лехитское войско сидит. От Гнездно досюда не дальше, чем от Киева. Пойдем, сотник, выпьем да перекусим. Ты приехал, так что теперь тревоги мои — дело прошлое.

Сказал так Лунд, однако незаметно было, чтобы тревоги его грызть перестали.

И за трапезой наместник полоцкий не переставал жаловаться:

— Неспокойно в княжестве, сотник, ох, неспокойно. В самом городе моя власть еще держится, на реке — тоже. А вот в лесах — каждый сам себе хозяин. Лесовики дань не несут. Погосты [9] пусты.

Людей за мытом посылал — ни людей, ни мыта. По дорогам меньше чем полусотней ехать — опасно. Народец в обозы сбивается. Что вы вдвоем дошли — удача немалая.

— Бог хранил. — Антиф, сидевший по правую руку Славки, перекрестился.

— О! Да этот гридь — ромейской веры! — зычно удивился приглашенный на пиршество и уже порядком набравшийся дан Хривла. — А мне врали, что Владимир всех христиан из Киева повывел. Один отец твой, Богуслав, да родичи его и остались. Или вы — сродники?

— Побратимы. — Славка приобнял за плечи напрягшегося Антифа.

— Это хорошо! — одобрил Хривла. Поднялся, вздел полный пива рог и возгласил:

Коль в секирном звоне,

В танце стрел кровавом

Брата брат отыщет,

Крепче нет союза,

Радости нет больше,

Чем тростник валькирий

Выкосить мечами,

Вранам снедь готовя,

Вместе с побратимом!