Онлайн книга «Я исповедуюсь»
|
Да, в магазине все изменилось. Сеньор Беренгер несколько недель так и жил – с раскрытым от удивления ртом. А Сесилия эти несколько недель прожила, старательно пряча от него улыбку: в кои-то веки для нее все сложилось удачно и бутерброд маслом вниз упал не у нее. Какая сладкая вещь – месть! Но сеньор Беренгер все видел. И тем утром, перед тем как сеньора Ардевол пришла в магазин и перевернула там все с ног на голову, он встал перед Сесилией, уперев руки в стол и наклонившись к ней всем корпусом: чему же ты радуешься, а? – Да так… Просто радуюсь, что наконец-то кто-то наведет здесь порядок, а вас возьмет на короткий поводок. Сеньор Беренгер заколебался: влепить ей пощечину или задушить. А она посмотрела ему в глаза и добавила: этому и радуюсь. Сеньор Беренгер редко терял контроль над собой. Он обогнул стол и схватил Сесилию за руки с такой силой, что казалось, сейчас сломает ей кости. Она вскрикнула от боли. Когда сеньора Ардевол ровно в десять часов вошла в магазин, то тишина там стояла такая, что ее можно было резать бритвой. Тут кто угодно заподозрил бы неладное. – Добрый день, сеньора Ардевол. Сесилия не могла дать объяснения хозяйке, поскольку в магазин вошла клиентка, желавшая купить два стула, которые бы составили гарнитур с комодом на этом фото, видите, вот с точно такими же ножками, посмотрите! – Пройдите ко мне в кабинет, сеньор Беренгер. Они все решили про поездку в Турин за пять минут. Затем сеньора Ардевол открыла каталожный шкаф сеньора Ардевола, достала оттуда ящик, поставила на стол и, не глядя на свою жертву, сказала: а теперь потрудитесь дать мне объяснения, почему это, это, это и вот это не сходится. Покупатель заплатил нам двадцать, а в банк поступило только пятнадцать. Сеньора Ардевол начала постукивать по столу пальцами так, как это делал лучший в мире детектив. Потом посмотрела на сеньора Беренгера: вот здесь, здесь и здесь – больше сотни сделок в ущерб нам. Сеньор Беренгер посмотрел, скривив лицо, на первое «здесь» и понял, что она знает. Как ей это удалось, черт побери… – Мне помогла Сесилия, – сказала мама, словно догадавшись о мыслях в голове сеньора Беренгера. – Одна я бы не разобралась. Вот чертовы шлюхи – что одна, что другая! Что значит работать с женщинами! – И как давно вы проделываете такое в ущерб интересам нашей семьи? Он с достоинством молчал. Словно Иисус перед Пилатом. – С самого начала? Он продолжал молчать – с еще бóльшим достоинством, чем Иисус. – Я буду вынуждена сообщить в полицию. – Я делал это с разрешения сеньора Ардевола. – Так я и поверила! – Вы ставите под сомнение мою порядочность? – Еще бы! С какой стати моему мужу позволять вам обкрадывать нас? – Я никого не обкрадывал! Это моя доля по справедливости. – Из каких же соображений мой муж позволял вам такие комиссионные? – Потому что он знал, что мое жалованье слишком маленькое по сравнению с тем, что я делаю для вашей семьи. – Отчего бы ему просто не повысить вам жалованье? – Это надо спросить у него! Извините. Но так и есть. – У вас есть документ, подтверждающий ваши слова? – Нет. Это была устная договоренность. – Стало быть, придется сообщить в полицию. – Знаете, зачем Сесилия подсунула вам эти квитанции? – Нет. – Потому что хочет свести со мной счеты. – Зачем? – Мама, заинтригованная, оперлась на кресло в вопросительной позе. – Тут надо начинать издалека… – Сядьте! У нас есть время – ваш самолет улетает вечером. Сеньор Беренгер сел. Сеньора Ардевол поставила локти на стол и оперлась подбородком на руки. Потом посмотрела ему в глаза, приглашая начать рассказ. – Идем, Сесилия, у нас мало времени. Сесилия похотливо улыбнулась, как делала это, когда их никто не видел, и позволила сеньору Ардеволу взять себя за руку и отвести в кабинет. – Где Беренгер? – В Сарриа. Поехал за вещами из дома Перикас-Сала. – А Кортес туда не поехал? – Он не доверяет наследникам. Они хотят спрятать вещи. – Вот крысы! Раздевайся! – Дверь открыта. – Это возбуждает. Раздевайся! Сесилия стоит голая посреди кабинета, опустив взгляд и улыбаясь так невинно, будто ни разу такого не делала. Но я не поехал в дом Перикас-Сала, потому что я составил такую подробную опись, что мог послать туда кого угодно. Эта шлюха, сидя на столе, услаждала вашего мужа. – Ты с каждым днем делаешь это все лучше. – Кто-нибудь может войти в магазин. – Занимайся своим делом. Если кто-нибудь войдет, я к нему выйду в зал. Представляешь? Они принялись смеяться как сумасшедшие, так что в конце концов уронили на пол чернильницу. До сих пор заметно пятно, видите? – Я люблю тебя! – А я – тебя. Поехали со мной в Бордо. – А магазин? – Оставим на сеньора Беренгера. – Но он ничего в этом не смыслит. – Ты думай о себе. Поедем в Бордо, и у нас будет праздник каждую ночь. Тут зазвонил колокольчик входной двери и в магазин вошел клиент, желавший купить японский кинжал, который присмотрел еще на прошлой неделе. Сесилия срочно начала приводить себя в порядок. – Обслужишь его, Сесилия? – Одну минуту, сеньор Ардевол! Раскрасневшаяся, без нижнего белья, торопливо стирая неровные следы от помады, Сесилия вышла из кабинета к клиенту, а Феликс рассеянно смотрел ей в спину. – Зачем вы все это мне рассказываете, сеньор Беренгер? – Чтобы вы все знали. Это длилось несколько лет. – Я не верю ни одному вашему слову. – Ну так это не все. Это еще не вся история. – Что ж, рассказывайте. Я же сказала – у нас есть время. – Ты – трус. Нет-нет, дай мне сказать: трус! Пять лет я слышу эту песню: да, Сесилия, в следующем месяце я все ей расскажу, обещаю тебе! Трус! Пять лет водишь меня за нос. Пять лет! Я не наивная девочка! (…) Нет, нет, нет. Сейчас говорю я: мы никогда не будем жить вместе, потому что ты меня не любишь. Нет, это ты помолчи, моя очередь говорить. Я сказала тебе, чтобы ты замолчал! Можешь засунуть себе в задницу все свои красивые слова! Все кончено. Слышишь меня? Что? (…) Нет. Не говори мне ничего! Что? Потому что я повешу трубку, когда захочу. (…) Нет, дорогой, когда мне приспичит. |