Онлайн книга «Гребень волны»
13. – Который? – спросил Михеев, прижавшись лицом к оконному стеклу. – Вон тот, светлый, – сказал Грачик. – В белой курточке. Сейчас к нему подойдет поразительно рыжая девушка, такая рыжая, что зависть берет. И они поцелуются. – Подошла, – улыбнулся Михеев. – Но что-то они тянут с поцелуем. – Это Константин Кратов, – пояснил Грачик. – Помнишь, который все хвалился своей реакцией. Ценитель древней восточной поэзии, бесстрашный охотник на звигов… – Помню. А второй? – Сидит на скамейке. Бритоголовый, в дхоти. Это Крис Богардт. У него доброкачественный генетический дефект – ранняя лысина. Потомок «детей Чернобыля»… – Этот Богардт… действительно выкрутился? – Здоров, как бык! И даже получил пятую категорию. По-моему, зря ты погорячился, дед. Михеев промолчал, глядя за окно во двор училища. – А может быть, вообще все зря? – пробормотал за его спиной Грачик. – Ведь только представить себе: что было бы с ними, не успей мы тогда перебросить к ним резервного надсмотрщика… Михеев поморщился. Он вдруг отчетливо вспомнил, ЧТО БЫЛО С НИМ, когда те двое, шустрые ребятишки, ухлопали робота и на целый час ушли из-под его, Михеева, наблюдения. И как умело они распорядились этим часом. – Иногда я сомневаюсь, – продолжал Грачик. – Не слишком ли дорогую цену они платят там, на наших полигонах?.. Как все просто и эффектно в задумке! Берется индивидуум, и с него сдирается шелуха интеллекта, дабы во всей своей мощи обнажились вековечные инстинкты, которые помогли нашему далекому предку выжить среди динозавров и пещерных медведей. И наши курсанты будут-де чуткими, сильными и ловкими, как самый чуткий, сильный и ловкий зверь. Потому что они становятся плоть от плоти природы… А они не хотят быть зверями. Они остаются людьми, несмотря ни на что. А мы их ломаем, гнем, корежим… Дед, обходились же мы без этого раньше! – Чтобы этих сопляков жрали и увечили звиги? – буркнул Михеев. – Ну уж нет… Знаешь, почему я всех этих желторотиков пропускал через Ущелье Звигов? – Откуда мне знать? – пожал плечами Грачик. – Ты мне никогда и ничего не рассказывал. – Потому что тридцать два года назад я сам стоял у входа в него, на том самом галечнике. Только это была не психомодель, а настоящее Ущелье Звигов, в натуральную величину и во всей своей грозе. И я повернул назад. Не оттого, что испугался. Просто я точно знал, что не пройду его. Впрочем, это и называют страхом, кажется… А наши с тобой пацаны должны начинать с того рубежа, где мы отступили. И топать дальше! А за то, чтобы они из этого далека возвращались к папочке с мамочкой, к своим рыжим подружкам, никакой цены не жаль. И пусть меня объявят виновным, пусть прогонят взашей из училища, ты все равно будешь делать то же самое. Если, конечно, не запретят Звездную Разведку… – Я ходил через Ущелье Звигов, – мрачно сообщил Грачик. – Десять лет назад, на спор. Но я не пошел в Жующий Туннель. Это в системе Хомбо. А один твой выпускник, Меркушев, недавно прошел его. Я просил его привезти психомодель. Михеев одобрительно кивнул. – Они в самом деле не узнали друг друга? – спросил он. – Михеич! – обиделся Грачик. – Ты же лучше моего понимаешь, что это невозможно. Ментокоррекция и все такое. Да я и проверял их исподтишка. Песика Чарли вон в кабинет приволок… Доступ к информации об инциденте навечно заблокирован, а парней мы развели по разным группам. В разные филиалы. Сегодня они встречаются последний раз. – И слава богу, – сказал Михеев. – Достаточно того, что мы все помним. Грачик покачал головой. – Ничего ты не понял, дед. У меня же о тебе душа болит! Ведь случись что… ну, эта комиссия… Как ты без них, без желторотиков этих? – Наконец-то поцеловались, – удовлетворенно проговорил Михеев. 14. Едва только гравитр набрал высоту, как Костя спихнул управление автопилоту, а сам взял руки Юлии в свои. – Подожди, не обнимай меня, – тихонько сказала Юлия. – Я еще не привыкла к тебе. Это все равно, что обниматься с чужим человеком. Посидим молча. Костя кивнул. Он чувствовал плечом тепло ее плеча, ему передавалось ее неровное дыхание, и пока этого было достаточно для полного счастья. Сначала они летели над мегаполисом, объятые заревом его ночных огней. Автопилот предупредительно огибал чудовищные башни небоскребов, что тысячеглазыми Аргусами стерегли муравьиную суету у своих ног, перемигивался позиционными сигналами со встречными машинами… Потом город кончился, внизу установилась непроницаемая чернильная темнота, и лишь изредка ее прорезали лучики слабого света. А на горизонте уже занималось сияние другого города, что медленно, шажками стремился на воссоединение с соседями, чтобы подавить и заполнить собой последние клочки мрака и навечно воцариться на этой земле сплошным жилым континентом. – Не полетим туда, – попросила Юлия. – А куда? – Вниз. Костя осторожно высвободил одну руку и направил гравитр во вздыхающий, шелестящий, росистый мир ночного леса. Потом они сидели в открытой кабине, тесно прижавшись друг к дружке, ничего не видя вокруг и ничего не слыша, кроме собственного дыхания. – Что с тобой там было? – спросила Юлия. – Не знаю, – ответил Костя. И тут же поправился: – Не скажу. – Ты вернулся оттуда другим. Ты меняешься с каждым днем. И я не знаю, каким ты станешь, когда все перемены в тебе закончатся. – Человек – не топограмма. Он не может преобразиться до неузнаваемости. – А эти ужасные шрамы? – пальцы Юлии коснулись одной из Костиных боевых ран на бицепсе, предмета его бесконечной гордости. – Откуда они? Такое впечатление, что тебя там кто-то ел. И это сейчас, когда ты еще только курсант! А что будет, когда ты получишь диплом? – Наверное, доедят, – фыркнул Костя. – Я с тобой не шучу! – Ну что со мной может быть?.. – он пожал плечами. – Вперед, в Галактику! – И мы больше не увидимся? – Не увидимся! – Никогда?! – Никогда! – Никогда-никогда? – Ну разве что ты станешь моей женой, – беззаботным тоном предположил Костя, хотя душа у него дрогнула. – Еще недоставало! – Юлия с силой оттолкнула его. К ней понемногу возвращалось обычное настроение. – Тогда мы вообще будем видеться раз в столетие. Ты будешь возвращаться из своей разлюбезной Галактики весь в приключениях, в шрамах, в пробоинах от метеоритов. «Познакомься, – скажу я. – Это твоя внучка». – «У-у, – подхватил Костя. – Какая ты у нас с бабушкой выросла! На тебе конфетку. Хоро-о-ошая девочка… А кой тебе годик?» – «Девяносто седьмо-о-ой!..» – капризно протянула Юлия. – Нет, не пойду я за тебя замуж, и не проси. Не бывать тому! Пусть лучше ты будешь томиться от любви ко мне, будешь всеми силами стремиться домой, на Землю, где есть я. Будешь сбегать с вахты на свидания. Ведь будешь? |