Книга Время перемен, страница 8 – Александр Мазин

Когда-то Грива потратил немало времени, чтобы освоить голосовую технику «стенки», но по-настоящему так ею и не овладел, хотя эффективность ее была потрясающей. От воинственного клича даже одного умелого бойца у противника опускаются руки и слабеют колени. А если пронзительный вопль разом испускает сыгранная тройка – супротивник может и сознание потерять. Рассказывали историю о том, как из Токсовского зубрятника вырвался бык и отправился прогуляться по курортной зоне. Санкт-петербургская команда стеночников успела раньше звероловов. Когда те наконец прибыли, зубр в глубокой печали лежал на травке. При этом его никто и пальцем не тронул. И правильно, что не тронул. Зубр – это не домашний бычок. Солидная зверушка. А вот против боевого клича не устоял…

Командная техника стеночного боя с виду кажется достаточно простой: куча на кучу. Но это – только с виду. Овладеть ею весьма нелегко. По сути, каждая тройка – это единый боевой организм. Двое – на прикрытии, один – на атаке. Это не значит, что защитники не могут атаковать, а атакующий – защищаться. Футбольный нападающий тоже может играть в защите, а защитник – в нападении. Но в идеале каждый делает то, что умеет лучше. С учетом групповой тактики. Иными словами, любая пуля может убить, но малокалиберная гарантированно выводит из строя при точном попадании, а крупнокалиберная – при любом. То есть, если «биток» попал, тот, в кого он попал, из игры вычеркивается. На стеночном жаргоне это называлось «сделать мясо». А «сделать мясо» из крепыша, ломающего головой доску в пять сантиметров толщиной,– серьезная задача.

Стадион стоял на ушах. Девочка-соседка приплясывала, подпрыгивала и лупила по барьеру Артёмовым биноклем. «Стенка» – безумно заводная штука. Грива, конечно, не визжал. Считал: несолидно. Но получал от зрелища большое удовольствие. Потому что будучи профессионалом видел не только прыжки и плюхи, а еще и отточенную технику. Он видел, как ловко маневрировали «тройки», сменяя друг друга в «активной зоне», чтобы у «пристяжных» и «битков» была возможность немного отдышаться. Видел, как готовились и формировались направления атак и как моментально уплотнялась линия бойцов, когда противник пытался создать в какой-то точке единовременный численный перевес. Видел он и разницу между двумя школами стеночников. Москвичи-святогорцы старались работать командно, технично, экономно, планируя долгий поединок «на выносливость». А сибиряки явно делали ставку на индивидуальную мощь двух-трех особо крепких и выносливых «битков». Большинство болельщиков, как давно убедился Грива, предпочитали именно этот вариант. Пусть «стенка» закончится через полчаса, зато это будут та-акие полчаса…

Буц! Буц! Шмяк! Шмяк! Рев взлетел еще на полсотни децибел.

«Ва-ви-ла! Ва-ви-ла!»

«Биток» Красных из красноярской сборной провел отличную комбинацию, в полсекунды уложил полную тройку святогорцев и порвал москвичам линию защиты. В следующую секунду его тройка оказалась в кольце противников. «Пристяжные» вертелись как бешеные. Одного тут же сшибли, второго тоже едва не завалили, но красноярский «биток», двухметровая машина с руками горильей длины, ухитрился «махнуть» поверх головы своего «пристяжного». Грива увидел, как святогорского «битка», тоже бугая пудов семи, кинуло на своих, кольцо лопнуло, и мгновением позже красные рубахи красноярских буквально «затопили» желтые рубахи москвичей. Те еще пытались отбиться. Три тройки святогорцев, спина к спине, встали последним желтым островком и мужественно продержались еще целую минуту.

Когда упал последний святогорец, низким басом заревели трубы и «стенка» красноярцев рассыпалась.

Из четырех ворот на усеянную телами арену бросились врачи и санитары с самоходными тележками.

– Ва-ви-ла! Ва-ви-ла! – ревел стадион.

Могучий красноярский «биток» застенчиво улыбался и вытирал лицо разорванной в клочья рубахой. Красная кровь на красной ткани была не заметна.

– И-и-и! – в восторге запищала Артёмова соседка по ложе, как обезьянка, вспрыгнула на Гриву и принялась его целовать.

Только через минуту ему удалось отделить от себя это восторженное взлохмаченное и совершенно очаровательное существо.

– Я Артём,– представился он.– А ты?

– А я – Маша! – сообщила девушка и опять полезла обниматься.

На этот раз они поцеловались с чувством и без лишней торопливости. Под тонким шелком сарафана не было ничего, кроме упругой плоти. Мир закружился и поплыл… Кто-то сунулся в ложу, но Артём вовремя сделал шаг назад, прижал дверь спиной. С той стороны еще некоторое время суетились и дергали ручку. Потом дверь оставили в покое.

Руки девушки опустились ниже, нацеливаясь на пряжку пояса, но по пути наткнулись на кобуру.

– Ой!

Удивленная Маша моментально отстранилась, но Артём ее не отпустил, придержал за гибкую талию.

– Ты – жандарм? – спросила девушка с ноткой почтения.

Грива мотнул головой.

– А кто? – В серых глазах вспыхнула искра отчаянного любопытства.

– Шпиён! – страшным шепотом сообщил Артём.– Китайский!

Девушка звонко рассмеялась:

– Нет, правда, ты кто?

– Офицер,– строго сказал Грива и тут же улыбнулся: – Будем праздновать победу, Маша?

– Ты тоже болел за красноярских! – восхитилась девушка.

– Я болел за хороший бой,– честно сказал Грива.– Надеюсь, тебя никто не ждет?

– Ну-у…– Маша смутилась.

– Купаться будем…– пообещал Артём.– И рыбу ловить. С дельфинами.

– Ой! – восхитилась Маша.

– Кефаль. Руками. Я научу. Решили?

– Решили! – Маша встряхнула соломенной гривкой.

– Тогда вперед! – заявил Артём.– У меня вертушка на стоянке.

Строго говоря, на территорию комплекса посторонним вход запрещен, но если отдыхающий офицер желает пригласить гостя или, тем паче, гостью, на это смотрят сквозь пальцы. Эмпатки-психологини из обслуги – это, конечно, здорово. Для новичка. Но большинство «отдыхающих» рано или поздно тянет на что-нибудь натуральное. Чтоб не всплывала в самый неподходящий момент мыслишка, что тебя «лечат».

Уже в вертушке Грива спросил:

– У тебя личная карта с собой?

– Угу.

– Вставь ее сюда, пожалуйста,– попросил Артём.

Некоторые правила в него накрепко, до уровня рефлекса, вбили еще в Департаменте разведки.

Маша бросила на него удивленный взгляд, но тем не менее сунула пластиковый прямоугольник в щель анализатора.

Никакой реакции не последовало. Девушка Маша в базах «Алладина» не числилась.

– Порядок такой,– успокоил ее Артём.– Военный объект.

– Правда? – Маша оживилась.– А можно спросить – чей?

Вертушку тряхнуло: опоры коснулись земли.

– Можно. Спросить.

Собственно, никакого секрета в том, что в Ливадии расположен санаторий Всемирного комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, не было. Но Грива не любил с ходу объявлять своим случайным знакомым, что он – офицер «Алладина». Даже в просвещенной России на «алладиновцев» взирали, и совершенно без всякого основания, как на могучих и безжалостных сверхчеловеков. При таком отношении было трудновато строить натуральные отношения.