Онлайн книга «Санкта-Психо»
|
Но психолог спокойно ждал, и Ян в конце концов сдался. Они прошли через столовую, откуда вела на второй этаж лестница. Через весь второй этаж тянулся коридор с бесчисленными дверьми служебных кабинетов по обе стороны. За одной из этих дверей и помещался кабинет психолога. – Садись. И, не дожидаясь, пока Ян опустится в кресло, уселся за письменный стол и начал перелистывать бумаги в какой-то папке. Ян посмотрел в окно. Небо было ясным и голубым, солнце то и дело вспыхивало в лужах талой воды на больничной парковке. Психолог вдруг поднял на него глаза: – А где ты взял снотворное? Ян не ожидал такого вопроса и ответил автоматически: – У мамы. – А бритвенные лезвия? У отца? Ян молча кивнул. – Как ты думаешь… это надо толковать в какой-то степени символически? – В каком смысле «толковать»? Он и в самом деле не понял, что хотел спросить психолог. – Ну… сам подумай, – Тони подался вперед, – то, что ты проглотил снотворное не чье-то, а именно своей матери, что ты раздобыл лезвия не где-то, а именно у отца… может быть, это был своего рода протест? Протест против родителей? Ян никогда не думал о случившемся под таким углом. И сейчас не задумался – покачал головой и тихо ответил: – Я просто знал, где они лежат. – О’кей… Но если мы подведем итог того, что произошло, получим вот что: ты проглотил пятнадцать таблеток, разрезал вены на запястьях и прыгнул в озеро рядом с домом. Ян промолчал. Да, так все и было. Но сейчас все, о чем говорил психолог, воспринималось как сквозь вату, нечетко, как сон. Как комикс. Затаившийся и пруд. – Это не озеро, – сказал он. – Пруд. – Ну хорошо, не озеро, а пруд. Но ведь и в пруду можно неплохо утонуть, а? – Можно. Ему не хотелось вспоминать, как это было там, под водой, когда он понял, что ему не хватает воздуха, а сил выплыть уже нет. Ян уставился на ковер под столом. Ярко-зеленый. – И тебя вытащили из пруда добрые люди, которые случайно проходили мимо. Потом отвезли в госпиталь, оказали помощь и перевели к нам. В детскую и юношескую психиатрическую клинику, где ты сейчас и находишься. – Я знаю. Молчание. – Когда ты прыгнул в пруд, ты хотел умереть… а сейчас? Ты все еще хочешь умереть? Ян опять посмотрел в окно. За парковкой высилось огромное, наверное десятиэтажное, здание городской больницы с бесчисленными стеклами в стальных переплетах. Солнце плавилось в этих стеклах. Когда он прыгнул в ледяную воду пруда, была зима, а сейчас все сияет совершенно по-весеннему. Здесь спокойный мир. Можно, конечно, сказать, что он за решеткой, зато в безопасности. – Нет, – сказал он уверенно. Здесь, в Юпсике, умирать ему не хотелось. – Очень хорошо. Просто замечательно. – Тони сделал пару пометок в своем блокноте. – Но всего три дня назад все было по-другому. Как ты себя чувствовал тогда? – Очень плохо. – А почему плохо? Ян вздохнул. Вот об этом-то ему как раз и не хотелось рассказывать. Конечно, он мог бы говорить о Банде четырех сколько угодно, часами, но ничто от этих разговоров к лучшему не менялось. – Нет приятелей, – только и сказал он. – Нет приятелей… нет друзей, – уточнил Тони. – Почему? – Не знаю… они считают, что я придурок. – Почему? – Потому что я рисую комиксы. – Ты рисуешь? Очень хорошо… а чем ты еще занимаешься в свободное время? – Читаю… немного играю на ударных. – В группе? – Нет… в школьном духовом оркестре. – А в оркестре у тебя нет друзей? Ян покачал головой. – Значит, ты чувствуешь себя одиноким? Самым одиноким человеком в мире? Так, Ян? Ян кивнул. – И кто тому виной? Думаешь, это твоя вина? – Наверное. – Ян пожал плечами. – Почему? В чем ты виноват? – У всех остальных есть приятели. – У всех? – У всех. Они могут дружить, а я почему-то не могу. Хотя должен бы. – И у тебя никогда не было друзей? Ян отвернулся и посмотрел в окно: – Почему никогда? Раньше был один, в классе. Но они переехали. – Как его звали? – Ганс. – И как долго вы дружили? – Долго. Думаю, с детского садика. – Значит, ты можешь дружить, Ян? В тебе нет ничего такого, что помешало бы тебе дружить с людьми твоего возраста. Ян опустил глаза. Я писаюсь по ночам, и это все портит, хотел он сказать, но промолчал. – С тобой все в порядке, – повторил Тони и откинулся на стуле. – А потом поговорим, что мы можем сделать, чтобы ты чувствовал себя лучше. Договорились? – Договорились. И Ян пошел по коридору к лестнице, читая по дороге таблички на дверях. Гуннар Толль, дипл. психолог; Людмила Нильссон, дипл. врач; Эмма Халеви, дипл. психолог; Петер Бринк, куратор. Ни одно из этих имен ровным счетом ничего ему не говорило. «РЫСЬ» Ян проснулся и поначалу никак не мог сообразить, где он. Улегся где-то – одетый, даже в куртке, – на холодном каменном полу. Улегся и заснул. Точно не дома. А где? Над головой – низкий потолок из армированного бетона. Бетон… Ян сразу вспомнил. Он в лесном бункере. Забрался сюда, хотел немного отдохнуть после сумасшедшего дня – и вырубился. Глупо. И опасно. Стальная дверь приоткрыта – его сапоги чуть не торчат наружу. Он выглянул – серое небо, серый ельник. Скоро рассвет. Он вдруг похолодел: а что, если Вильям удрал в темноте? Нет… в полуметре он слышит ровное дыхание под ворохом шерстяных одеял. Вильям все еще спит. Воздух в бункере довольно холодный. Он замерз, в ногах никакой чувствительности, и начал поджимать пальцы, чтобы стимулировать кровообращение. С трудом сел – тело не слушалось. Совершенно не отдохнул – наоборот, чувствовал себя грязным и уставшим. Вчера вечером его опьяняло чувство победы – план удался, все вышло, как он хотел. А сейчас вся его коварная затея представлялась глупой, жестокой и даже преступной. Что он делает? Он в бункере с крошечным ребенком, которого намеренно запер здесь накануне. Вильям пошевелился, и Ян замер. Просыпается? Нет. Пока нет. |