Онлайн книга «Санкта-Психо»
|
– Ой, извините… Забыла смыть. Это для вчерашней вечеринки… Извините, пожалуйста. Она закашливается и пытается подавить отрыжку, но неудачно. В комнате распространяется отчетливый запах перегара. Мария-Луиза нахмурилась: – Лилиан…. могу я с тобой поговорить наедине? – О чем? – О том, что ты пьяна. Мгновенный переход – тон ледяной и даже угрожающий. Мягких, доброжелательных интонаций как не бывало. Лилиан встает и выходит из комнаты. Мария-Луиза следует за ней. На пороге Лилиан оборачивается: – Я вовсе не пьяна. С похмелья – да. Но не пьяна. – Скоро вернусь. – Мария-Луиза следует за ней. Дальше раздевалки женщины, похоже, не пошли, и голоса их слышны совершенно отчетливо. Спокойная поначалу беседа быстро набирает обороты. Мария-Луиза по-прежнему говорит тихо, но Лилиан отвечает все громче и громче. – Я что, не имею права расслабиться после работы? Или я должна, как ты, посвятить жизнь детям? «Посвятить жизнь» прозвучало с почти презрительным оттенком. – Успокойся, Лилиан, дети могут услышать… – Я спокойна, черт подери! За столом в воспитательской все притихли. Ханна и Андреас сидят с опущенной головой и молчат. И Ян молчит. А что говорить? – Ты больна! Тебе надо лечиться! А это кто сказал? Лилиан или Мария-Луиза? Похоже, все-таки Мария-Луиза, потому что ответом служит пронзительный вопль Лилиан: – А ты, конечно, само совершенство! Но я не могу быть такой, как ты! Пусть психи сами пасут своих детей! – Лилиан, у тебя истерика, – коротко и тихо заявляет Мария-Луиза. Теперь неприлично говорить «истеричка», некорректно, вспоминает Ян слова Хёгсмеда. Андреаса передергивает, как от внезапного приступа тошноты. Он поднимается: – Пойду к детям. Он уходит в игровую, и через минуту оттуда доносятся звуки бравурной песенки – Андреас включил стереосистему, чтобы заглушить выкрики из раздевалки. Но, как почти всегда, ссора быстро иссякает. Через несколько минут раздается хлопок наружной двери, и в воспитательской появляется Мария-Луиза. С обычной материнской улыбкой. – Лилиан пошла домой, – объявляет она. – Ей надо немного отдохнуть. Ян молча кивает, но Ханна, глядя начальнице прямо в глаза, спрашивает: – Может быть, ей нужна помощь? Улыбка исчезает с лица Марии-Луизы. – Какая помощь? – Чтобы меньше пить, – спокойно поясняет Ханна. В воздухе повисает тяжелая тишина. – Лилиан не ребенок… Она отвечает за свои поступки. – Мария-Луиза скрестила руки под грудью. – Но и работодатель отвечает за своих сотрудников. – Ханна говорит это так, словно цитирует трудовой кодекс. – Если кто-то пьет на рабочем месте, существует схема лечения. Реабилитационный план. – Реабилитация… Звучит красиво. Но Ханна не сдается: – И как насчет реабилитационного плана для Лилиан? – Ханна, – серьезно говорит Мария-Луиза, – ты ведь прекрасно знаешь, сколько у нас недоброжелателей. Подумай об этом. Она резко поворачивается и выходит из воспитательской. За столом остаются двое – Ханна и Ян. Ханна заводит глаза к потолку. – Вот так, – говорит Ян. – Теперь будешь ходить в бузотерах. – Мне совсем не все равно, что будет с Лилиан. А тебе все равно? – Нет, конечно. – А почему она так много пьет? Ты об этом думал? Нет. Об этом он не думал. – Чтобы быть пьяной, наверное, – пожимает он плечами. – А зачем ей быть пьяной? – Наверное, она несчастна… но ведь не она одна, правда? – Ты ничего не знаешь… и ничего не понимаешь. – Ханна встает со стула. И Ян встает. Хорошо наконец встать из-за этого стола. Скоро он пойдет домой. Пятиминутка для поднятия настроения явно не удалась. Настроение у всех стало намного хуже. Домой. Домой и спать. Он хочет смотреть в будущее, начать жить нормальной жизнью. И никогда больше, никогда в жизни не попадать за решетку. У него нет никого, с кем бы он мог начать жить. Не так страшно попасть в самое жуткое, самое безнадежное положение. Страшно, когда на всем свете нет никого, кто бы тебя выслушал. ЮПСИК Рами спрыгнула с койки и села на пол рядом с Яном. Ее наконец заинтересовал рассказ Яна о Банде четырех. – И что, они заперли тебя в бане? – Не заперли… замка там не было. Они подперли ее чем-то… не знаю чем. То есть тогда не знал. Теперь знаю… Но дверь не сдвинуть. – И включили агрегат… Ян кивнул. – Как же ты выбрался? – Никак. Была же пятница. Все ушли домой. Полная тишина. Ни хлопка двери, ни крика вахтера в душевой – что-нибудь вроде «Алло, есть здесь – ничего. И дверь заклинена намертво. Сауна постепенно нагревалась. Воздух сделался горячим, как в пустыне. Сорок градусов. Или, может быть, пятьдесят. Он попытался ощупью сориентироваться среди совершенно одинаковых дощечек, которыми обшита сауна. Все в дощечках – и пол, и стены, и потолок; и две полки вдоль стены. На них и сидят, когда приходят попариться. Или покурить. Рука его наткнулась на ведро на полу, и он услышал, как в нем плещется вода. Он садится на одну из полок. По телу побежали ручейки пота. Кто-то же должен прийти… Голова совершенно пуста. Кожу на ягодицах начало припекать, но, как ни странно, он успокоился. Они ушли – Банда четырех. И никого нет. За дверью все тихо. Становилось все жарче. Ян сидел на полу в ее палате, и Рами держала его за руку; она была совсем рядом, но в мыслях он все еще был там, в запертой сауне. – Мне не повезло, – повторил он. – Дело было в пятницу, и спортзал до понедельника никто не собирался открывать. – И как же? – Не знаю… Он и в самом деле не знал, но сейчас задумался. Что сделать, чтобы выжить три дня в раскаленной сауне? Стучать в дверь. Стучать и стучать, пока не поймешь, что никто на помощь не придет. Петер Мальм со своими прихлебателями не вернется. Они приперли чем-то дверь и пошли дальше, и, скорее всего, уже про него забыли. |