Онлайн книга «Я - Инквизитор»
Визг тут же оборвался. Ласковин посмотрел туда, куда показал Бородач, и увидел на месте только что выжженного глаза прежний зеленый огонек в обрамлении опаленной шерсти. – Плохо,– произнес двойник и отпустил оборотня, закачавшегося на цепях.– Слепой ты и глухой. Не чуешь, не разумеешь, не вникаешь. Да, братко, тяжко тебе! Сядь! — И бросил головню обратно в костер, взметнув рой искр. – «Не издевайся!» – передразнил он Ласковина.– Да ты зубами душить таких должен! Владыка! – на сей раз слово прозвучало с плохо скрываемым презрением. Ласковин молчал, хмурился. – Оставим,– вздохнув, произнес Бородач.– Может, и научишься нашенской хватке. А пока… пес тебе дан. И береги его, владыка! Цены ему нет! А она,– он похлопал ладонью по земле,– по праву твоя. Не дай ее опаскудить! – Поздно,– сказал Ласковин.– Уже опаскудили! – Так рви их! – закричал двойник.– Топчи их, владыка, и воспрянем! Семя в нас доброе! «Почему – в нас?» – подумал Ласковин. – Зло порождает зло,– сказал он. – Большее зло, когда истинных владык, тебе подобных, люди узнавать не желают. Когда приходят к ним лживые. Богов не почитающие. Богов твоей земли, владыка. Приходят и берут твою землю, и землю соседа берут. Для себя. А то и тебя заставят воевать, сами-то не умеют. Ну-ка, испей! – Он протянул Андрею обернутую в мех баклажку… Но едва Ласковин коснулся посудины, поляна и все, что было на ней, вдруг затрепетало, как бумага на ветру, лицо бородача уползло назад, исказилось и пропало… Андрей снова смотрел в темную глубь зеркала на собственную безбородую физиономию за пламенем свечки. Руки его лежали на столе, а затылок прижимался к мягкой груди Антонины. Было тихо, только из соседней комнаты раздавалось ритмичное: скырр, скырр. Кот точил когти. – Ну как тебе… владыка? – спросила Антонина, опуская ладони Андрею на плечи.– То ли тебе уже виделось во снах? Сиди, сиди! – остановила она, когда Ласковин попытался встать.– Силу еще восстановить надобно! Андрей и сам почувствовал, как дрожат мышцы. – Сейчас, сокол! – Антонина отстранилась и прошуршала тапочками на кухню. Спустя минуту перед Ласковиным оказалась пиала с горячей, пахнущей пряностями и парами спирта жидкостью. Андрей пригубил… и выпил тотчас! Залпом, хотя напиток был обжигающе горяч. Густое сладкое варево, крепкое, вкусное, немедленно всосавшееся. Сразу – в кровь. Ласковин выдохнул жаркий пряный пар и засмеялся от возникшей легкости. – Не ошиблась я в тебе! – сказала Антонина, беря Андрея за локоток.– Пойдем, сокол мой! – Далеко? – спросил Андрей, продолжая улыбаться. Ему сейчас все было трын-трава. – Близехонько! – И потянула вверх, буквально поставила на ноги. «Да, силенки у нее, для женщины, будь здоров!» – подумал Ласковин. Оказавшись на ногах, он попробовал освободиться от ее рук, но ворожея не отпустила. – Ты еще слаб,– мягко сказала она,– упадешь! – Я? – Андрей хотел возмутиться (он чувствовал себя превосходно!), но понял: да, слаб. Словно молодого вина перебрал: голова светлая, а ноги не держат. – Пойдем, пойдем,– проговорила Антонина, ведя его в сторону спальни. Их огромные тени (свеча горела позади) переплелись и раскачивались, будто танцуя. «Ага,– подумал Андрей не без самодовольства.– Все пути ведут в Рим!» А почему бы и нет? Такая приятная и, м-м-м, экзотическая женщина. Так он и знал, что этим кончится. Да чем еще может кончиться, когда мужчина приходит к одинокой женщине? «Любят тебя бабы»,– говорил Митяй. Да, любят! И он их любит! Не то чтобы всегда готов, но в данный момент – вполне. Даже со стороны заметно. А что, собственно, такого? Антонина – женщина соблазнительная. Ведьма, ха-ха! А он мужчина хоть куда! Таких мужчин так вдруг не найдешь! «Похоже, я здорово пьян!» – подумал Андрей. Ну, пьян. Ну и что? Мы – люди без комплексов. Как там? «Девушка, я в этом городе впервые. Не подскажете, как пройти к вам домой?» Или в данном случае больше подходит: «Прекрасные у тебя джинсы, парень! Спорим на пять штук, я сниму их меньше чем за восемь секунд?» Американизация! Ласковин издал булькающий смешок. «Бросить палку» – это всегда в одну сторону, а «трахнуть» – вполне обратимо. Да здравствует американизация, эмансипация, демократизация и свободная инициатива! Ласковин, ухмыляясь, передвигал непослушные ноги в сторону спальни одинокой женщины Антонины. Все они – ведьмы, неведьмы – одинаковы. Кто коньяк ставит, кто глюк наведет. Шерше ля фам! Ален Делон не пьет что-то там такое… Здоровье бережет, значит! – Не туда! – сказала Антонина, задерживая ласковинское движение в сторону просторной кровати.– Не туда, вот сюда! «Вот сюда» оказалось довольно высокой кушеткой, застеленной простыней. Или это был такой стол? «Как в поликлинике!» – подумал Ласковин и прицелился взобраться, но помешала расстроенная координация – чуть не упал. Антонина пришла на помощь, ловко подтолкнув вверх. Ласковин плюхнулся на живот и тут же расслабился – носом в пахнущую ландышем простыню, с бездумной улыбочкой… – Перевернемся, Андрюша,– сказала женщина и умелым движением перекатила его на спину. «Ну вот – уже Андрюша!» – подумал Ласковин, а Антонина тем временем расстегивала его рубашку. «Все пути ведут в Рим! – с приятностью внутри думал Ласковин, пока его освобождали от одежды.– В Р-р-м-м…» Совершенно голый, в приятном предвкушении, он глядел на сосредоточенное лицо Антонины. «Расслабься, подружка! Все будет тип-топ!» Однако женщина не спешила воспользоваться его, хм, готовностью. – Полежи минутку! – бросила она деловым тоном и вышла. «Пр-равильно! – подумал Ласковин.– Гигиена прежде всего!» Оставшись в одиночестве, он глядел в исчерченный тенями потолок. Потолок слегка покачивался. Нечто увесистое плюхнулось на кушетку – так, что та закачалась. Пушистое и теплое щекотно прошлось по голому боку Ласковина. Андрей хихикнул, повернул голову и увидел огромную усатую морду в сантиметре от своего лица. – А-а… – сказал он.– Коток! Кот был что надо. Гигант в полпуда, не меньше. Полосатый, как рысь, короткошерстный, с широченной, украшенной бакенбардами рожей. – Кс-кс… – пробормотал Ласковин и попытался ухватить его за ухо. Кот отодвинулся. У него были огромные совиные глазищи, отливающие рубиновым огнем. Кот смотрел на Ласковина в упор. – Киса,– сказал Андрей, с трудом шевеля языком.– Давай познакомимся, киса! Андрей любил кошек. Вернулась Антонина и спихнула кота на пол: «Не мешай, родной!» |