Книга Сожители. Опыт кокетливого детектива, страница 39 – Константин Кропоткин

– Есть же друзья, – сказал Марк, – Они должны мою волю исполнить. Я, вот, вам говорю – есть место, возле Гронингена, его Ларс купил. Если со мной что-то случится….

– Что за Ларс такой? – спросил Кирыч, – Ларс то, Ларс се. Ты часто про него и говоришь.

– Я не только про него.

– Так-так, – подхватил я, – И за ручку ты его держал, когда он умер, и завещание вы вместе составляли, а теперь еще и трупик твой ему в пару будет упокоен.

– Он тебе кто? – спросил Кирыч и добавил, – Был.

– Он мне друг… был, – сказал Марк, – Ты, Рыжик, конечно, не поверишь, у тебя черствая душа, а я ему был опора и утешение в самые горькие дни, – он посмотрел на меня, глаза его блестели влагой, – Знаешь, как за смертельно больными тяжело ухаживать? Им больно все время, а надо и белье постельное менять, и трусики, и кормить. А ночью засни попробуй, если он стонет все время за стенкой, как ветер в трубе.

– И это говоришь мне ты? – я не поверил своим ушам.

– А кто еще?

– Кирыч, ты помнишь того парня, который даже мусор выбрасывать отказывался, потому что брезговал, помнишь?

– И не страшно тебе было? – спросил Кирыч.

– А что делать-то? – Марк развел руками, – Не бросать же. Жалко….

Я почувствовал что-то вроде восхищения, Марк выдержал жизненный экзамен – не сбежал, не бросил, справился, вынес. А смогу ли я? Я посмотрел на Кирыча. Сейчас мы с ним здоровы, вполне крепки, а как будет дальше? Что будет с нами дальше? Как?

Толпа, тянувшаяся к машинам, была довольно внушительной, но знакомых было не проглядеть. На поляне у своего белого внедорожника стояли Сеня с Ваней. Они даже в трауре умудрились выглядеть веселыми попугаями.

– Вы были на отпевании? – строго спросил один из неразлучников, – Мы вас не видели в храме.

А у вас поди и нательные кресты с кулак величиной, подумал я неприязненно. Снимаете ли в свальном—то грехе?

– Мы опоздали, – сказал Кирыч.

– А служба была такая…, – другой из неразлучников, показывая невыразимую красоту церковного действа, прижал руки к широкой груди.

– Мы наряжались долго, – сказал я и кивнул в сторону Марка, на его чернильный пиджачок, серую рубашку и узкий черный галстук. Опоздали мы не из-за него, а из-за меня, но не буду же я рассказывать всем подряд, что перед самым выездом маялся в туалете животом.

У меня от смертей несварение.

– Вы ничего не потеряли, – сказал низкий голос за моей спиной.

Я едва удержался от вскрика.

Лиза была ярким цветком в этой буро-серой человеческой массе – и как я мог прежде ее не заметить? Видимо, имея опыт чеченской войны, она умела прятаться, появляясь только в нужный момент.

На ней была пурпурная шляпка-пилотка, приделанная к неизменному куколю из белых волос, на пилотке была черная вуаль, торчавшая дыбом. Красный пиджак переливался на мощной груди трансвеститки сложным узором из каменьев, блесток, ракушек и даже – ай! – обрывков газет.

Лиза была ослепительна сегодня – и впечатления не портили даже большие костлявые колени под коротковатой прямой юбкой.

Немолодая гротескная транвеститка Лиза была похожа на увеличенную куклу, которая висит у нее дома на веревочках: пурпур, блестки, нос тяжелый, а над носом лохмы черной вуали. И в сумочке у нее наверняка волшебная палочка. Фаллоимитатор, мысленно хмыкнул я.

Почему, глядя на бывших мужчин, я все время сваливаюсь в похабщину?

– Вот, привозят в церковь дорогого тебе человека, – сказала она, покивав всем присутствующим, а на Кирыче – я заметил – задержавшись чуть подольше; думаю, я знаю, за кого давным-давно она дралась в Парке культуры, – У тебя утрата. Ты вся на нервах. Ты ожидаешь какого-то печального таинства, а вместо него ругаются бабки. Командуют: сюда, левее, отойдите, что на проходе встала, цветы кладешь не так, убери иконку. Выходит поп, кадилом машет, говорит казенные слова. Дышать нечем, а на душе ничего, кроме отвращения.

– Вайвэй. Шреклих-щит, – сочувственно пискнул Марк.

– Мрак, – признал и Кирыч.

– Рождаться нужно в католичестве, а умирать в протестантстве, – сказала Лиза.

– А если неверующий, так и не рождаться? – спросил я.

– Разве у нас есть выбор? – спросила Лиза, мне почудилась в ее словах горечь.

– Мы и смерть не выбираем, – сказал Кирыч.

– А мы двери меняем, – сообщили Сеня с Ваней, – Будет бронированная. На трех замках, с большим засовом.

– Ну, здорово, – сказал я, – У меня приятель тоже такую установил. Чуть не задохся, когда был пожар.

– Что я тебе говорил? – сказал Сеня Ване или Ваня Сене, в общем, один другому, – У нас второй этаж, выпрыгнем, – сказал второй.

– А мы ничего не меняем, – сказал Марк.

– От всех напастей не убережешься, – сказал Кирыч, – Чему быть, тому не миновать.

– А мы считаем, что нельзя провоцировать, – сказали Сеня с Ваней, – Он же у нас был в гостях. Мало ли….

– Кто у вас был? – спросил Кирыч.

– Этот…, друг покойного…, – слово «любовник» благонравные попугаи произнести не могли. Неудивительно, что они дерутся – надо же выколачивать друг из друга это ханжество.

Да, Аркаша был любовником Андрюши. Андрюша погиб, а Аркаша смылся, из чего дуэт «Сеня-Ваня» сделал вывод, что любовник и виноват. Следствие наверняка и не началось толком, а попугаи уже вынесли свой приговор.

– Нелогично, – покачал головой Кирыч, – Зачем ему было убивать? Из квартиры ничего не пропало, про их отношения все друзья знали.

– Как же?! Он же вращается в таких кругах. От него всего можно ожидать! – вскрикнули наперегонки Сеня с Ваней, – Он якшается с такими людьми!

– В ваших кругах он тоже вращался, – напомнил я.

– А убежал почему тогда? Если бы он не был виноват, то зачем ему прятаться? Почему, а?

– Я б на его месте тоже сбежал, – сказал Кирыч, – А то вы не знаете, как у нас правоохранительные органы работают. Схватят первого попавшегося, да и навесят ему всех собак.

– А заступаться за педика никто не будет. Скажут, туда извращенцу и дорога, – добавил я.

– Ой, да, – драматично просвистел Марк, – Как будто нет конституции по правам человека.

– Нам Володя посоветовал поменять замки, – сказали Сеня с Ваней, понизив голос, – Он тоже здесь находится.

– Прямо здесь? – я повертел головой, разыскивая, – Где?

– Он на работе сейчас, – сказали неразлучники, – Ему нельзя.

– Боба же орган правопорядка, – напомнил мне Марк.

– Сам себя он, положим, менеджером называл, – напомнил и я.

– Они там все менеджеры. Ты машины их видел? – сказал Кирыч.