Онлайн книга «Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой»
|
– Не можем ли мы немного побеседовать? Дождавшись, пока я уберу свои купальные принадлежности и сяду напротив нее, она начинает задавать мне всевозможные вопросы: что я делаю в этих краях, как давно я приехал в Китай, как долго я учился в Пекине, доволен ли я был там, где я побывал и где мне больше всего понравилось? Я справляюсь со всеми вопросами и лишь один раз не могу найти правильный ответ. – Скажи мне, как вообще тебе пришла в голову такая необычная идея с этим путешествием? – спрашивает она участливым, почти извиняющимся тоном, пока я осторожно натягиваю на правую ногу носок. На автомате я выдаю привычное объяснение: что я всегда восхищался приключенческими историями, что как-то раз я уже совершил спонтанное путешествие из Парижа домой, что долго путешествовал по Северной Италии и Эльзасу. Что я собираюсь описывать свое путешествие с помощью текстов и фотографий, что я чувствую себя живым, когда иду. Потом мне еще кое-что приходит в голову. – Я уже раньше ходил по Китаю. Ты знаешь реку Ли в горах Гуйлинь? Ее глаза вспыхивают: – Конечно! – Я уже как-то бродил в тех местах целую неделю, вверх и вниз по горам. В другой раз я доехал до восточного края Великой Стены и оттуда неделю шел пешком на запад. – Ты был в Шаньхайгуань! – Она вскрикивает и всплескивает руками. – И как там? – Сложно, но прекрасно. Она становится задумчивой. – А что думает твоя семья? О том, что ты здесь так… шатаешься? – О, да мой отец ненавидит это! Он бы предпочел, чтобы я скорее закончил университет. – В китайской семье тебе бы никогда не разрешили такого, знаешь? – спрашивает она, смеясь. – А где ты берешь деньги на это? – Мне досталось небольшое наследство. – Ах вот оно что. – Да, это неплохо. Мой отец умер, когда мне было три года. – Но ты же говорил, что твой отец… – Моя мама снова вышла замуж, и с тех пор я живу, как будто у меня есть отец. Теперь ты ответь мне: тебе принадлежит весь отель? – Да, и у нашей семьи здесь есть еще пара заведений. Если ты захочешь перекусить, то я покажу тебе ресторан напротив, он тоже принадлежит нам. Там дешевле и, главное, чище, чем в других местах. Пока мы беседуем, цветки жасмина впитали себя воду и опустились на дно чашки поверх чайных листьев. Вдруг я почувствовал ее руку на моем колене. – Знаешь, я бы тоже хотела отправиться в путешествие, – задумчиво говорит она, и ее глаза блестят при этом, как снег в солнечных лучах. – Я бы так хотела сесть на поезд и уехать. Все равно куда! Узнать людей, посмотреть мир – вот о чем я мечтаю! – Она делает паузу. – Так же, как и ты. Она убирает руку и рассматривает свои ногти. – Почему бы тебе просто не съездить куда-нибудь в отпуск? – это я так, чтобы просто что-то сказать. Ничего лучшего мне в голову не приходит. Она невесело смеется: – Я замужем. У меня есть ребенок. – Ты такая молодая и уже замужем? – По нашим меркам в двадцать шесть лет уже не считаешься молодой. Несколько минут мы пьем чай и рассматриваем чашки. На моей черными иероглифами написано имя хозяина электростанции. Чай пахнет цветами и имеет слегка горьковатый привкус, у него послевкусие нежного аромата цветения. – Скажи мне честно, – говорит она, внимательно глядя на меня, – наши края кажутся тебе прекрасными? «Прекрасными?» – от удивления я поперхнулся чаем. – Люди здесь очень приятные, – говорю я, откашливаясь, – и еда очень вкусная! Кажется, ее не очень удовлетворяет мой ответ. – Я имею в виду саму местность. Как ты считаешь, ты мог бы остаться здесь жить? – Ну… я ведь из Германии, и мне трудно судить… Она смотрит на меня с такой укоризной, что мне становится стыдно. – О’кей, – говорю я, – на пути из Шицзячжуана сюда я заметил, что природа находится тут в плачевном состоянии… Утвердительный кивок. – …что в принципе нормально! – поспешно добавляю я. – Страна делает огромные экономические шаги вперед, необходимо немерено сырья для этого – само собой, не может все быть идеально. «В Шанхае на солнце блестят небоскребы высотой по пятьсот метров, а здесь все черным-черно», – думаю я, наглый врун. Вероятно, она угадала мои мысли. – Дальше будет еще хуже, – мрачно произносит она. – Как, еще хуже?! – Да, когда ты завтра пойдешь отсюда дальше, ты сам это увидишь. По дороге ты встретишь много мест, в которых все так же, как здесь. Или еще хуже. – Ох. – Ничего, – говорит она с принужденной улыбкой, – и до нас тоже потихоньку доходит прогресс. Ты прав, мы очень дружелюбные люди! Потом ей приходит в голову еще одна вещь. – Ты собираешься по дороге посетить Каменную деревню? – А что это за Каменная деревня? – Покажи-ка мне свою карту… Я открываю ноутбук. На экране появляется заставка – фотография, на которой мы с Джули стоим в Центре Помпиду и смеемся над моей поясной сумочкой, которую я в то время всегда носил и которой очень гордился. После этой фотографии мы так поссорились, что люди на Елисейских Полях обходили нас стороной. – Твоя подружка? – Да, – говорю я, хотя это не совсем так. Джули говорит, что мы не можем считаться настоящей парой, пока я путешествую. Госпожа Ци уважительно смотрит на меня и прищелкивает языком: – Китаянка? – Она из Чэнду. – О, девушка-перчик из Сычуань? Они не только красивы, но и горячи, как огонь! Как будто я раньше этого не знал. – Эта фотография сделана не в Китае, верно? – Нет, это было в Париже. Она учится в университете в Германии. – Так, секундочку, – смеется госпожа Ци, – твоя подружка – китаянка и учится в Германии, а ты, немец, путешествуешь по Китаю. Что-то тут не так! – Мой план состоит в том, чтобы добраться до нее, – говорю я смущенно и открываю программу с картами. Госпожа Ци смотрит на меня ухмыляясь и указывает на извилистую линию. – Итак, завтра ты пойдешь по этой улице до Тяньчанчжень, туда примерно полчаса на машине. – Ее палец гуляет по экрану в поисках нужного места, затем она показывает на точку посреди гор: – Вот она, Каменная деревня клана Юй. Мы договариваемся, что завтра утром я познакомлюсь с маленьким сыном госпожи Ци. Ровно в половине девятого дверь в мою комнату распахивается, и маленький сгусток энергии врывается в комнату, чтобы первым делом показать мне язык. Я в восторге. Я спрашиваю малыша, сколько ему лет, и он бойко картавит в ответ: «Четыре с половиной!» |