Онлайн книга «Воскресный ребенок»
|
Меня? К телефону? Такого никогда не было! Кто может мне звонить? Наверное, она ошиблась. Наверное, это вовсе не меня… Но сестра Линда подтолкнула меня вперёд и сказала: – Ну же, пойдём. И я пошла в холл, к телефону, взяла трубку и стала слушать. Там была тишина. – Скажи алло, – подсказала сестра Линда, но я молчала, поэтому она взяла у меня трубку: – Фрау Фидлер, Она здесь. И снова сунула трубку мне в руку. Фрау Фидлер! Улла! В животе у меня всё сжалось. Ой, сейчас мне снова станет плохо… Что ей нужно, этой Улле? Она наверняка уже поговорила с сестрой Линдой и нажаловалась, как по-дурацки я себя сегодня вела, и наверняка сейчас скажет, что больше не хочет меня брать. Может, будет ругаться, а я даже не знаю, что говорить. Я стояла с трубкой в руках, а в ней кто-то всё время повторял: «Алло, алло!» Сестра Линда шепнула мне: – Ну ответь же что-нибудь в конце концов! И я тоже сказала: «Алло». И тогда фрау Фидлер, то есть Улла, сразу начала говорить, и голос у неё был немножко незнакомый, но очень приятный. Она совсем не ругалась, ни капельки. Я точно запомнила всё, что она сказала. – Эй, привет, – сказала она. А потом: – Я хотела узнать, как ты там, после нашего первого воскресенья? «Нашего первого воскресенья» – так и сказала! А потом всё говорила и говорила: «иметь терпение», и «привыкнуть друг к другу», и «всё будет хорошо, всё получится», а про испачканный ковёр не сказала ни слова. Совсем ничего… Я очень, очень обрадовалась. И всё время кивала, даже не сообразила, что по телефону она ведь этого не видит. Совсем мозги отшибло этим вечером. А потом она сказала кое-что совсем-совсем хорошее. Она сказала: – Жду следующего воскресенья с нетерпением! Пока, воскресный ребёнок! Что-то щёлкнуло, и раздались гудки. Я стояла с трубкой в руке, а в животе у меня было как-то странно… Мне вовсе не было плохо, ни капельки. Совсем даже наоборот! «Жду следующего воскресенья!» – сказала она. «С нетерпением!» – сказала она. Она на меня не сердится! И хочет меня брать, это ясно. И специально мне позвонила. Для того, чтобы сказать это. Другим детям никогда не звонят. А вот мне! И прямо в самое первое воскресенье! С ума сойти! Я аккуратно повесила трубку и пошла наверх, а на середине лестницы вспомнила: она сказала «воскресный ребёнок». Я остановилась как вкопанная. Воскресный ребёнок! Я ведь и правда такой ребёнок. А теперь даже дважды, потому что Улла будет забирать меня по воскресеньям. Я пару раз подпрыгнула, а потом рванула по лестнице через три ступеньки – у меня это ловко получается. Андреа в нашей комнате уже сидела наверху на своей кровати и болтала ногами. Она укоризненно спросила: – Где тебя так долго носило? А я ответила так небрежно: – Говорила по телефону со своей воскресной мамой, если хочешь знать! И пошла в умывальную чистить зубы. Умываться не стала – сегодня я уже была и в душе, и в ванне, – а потом вернулась в нашу комнату и залезла в постель. Андреа хотелось ещё поболтать, а мне нет. Она всё спрашивала и спрашивала о чём-то, но я зажмурила глаза и сделала вид, будто уже сплю. Даже похрапела немножко, и тогда Андреа затихла. А я прижала к себе Зайчика и всё рассказала ему в потрёпанное ухо. Очень тихо, чтобы Андреа не услышала. Я ему сказала, что это ничего, что Улла небогатая, и у неё нету камина и машины, и что она не похожа на настоящую маму, – это же не её вина. Она всё равно очень хорошая и хочет быть моей воскресной мамой. Это же самое главное! А потом я поклялась Зайчику: в следующее воскресенье буду вести себя очень хорошо и приветливо, чтобы Улле была от меня радость. И три раза ущипнула Зайчика за ухо. Чтобы клятва подействовала. А потом мы оба заснули, я и Зайчик. Над нами похрапывала Андреа. Она опять отказалась меняться кроватями. Ну и ладно, теперь мне это не нужно. Теперь у меня есть Улла, моя воскресная мама, а у неё есть я! * * * Неприятности не заставили себя ждать. Они начались в понедельник, как только я проснулась. Андреа металась по комнате, как дикий зверь, шкаф был распахнут настежь, все вещи на полках перерыты, и её, и мои, и она что-то злобно бормотала… Я сразу поняла – Андреа ищет свою блузку. Я ничего не сказала и притворилась, будто ещё сплю. Но я видела, что Андреа всё время на меня посматривает, и её взгляд никак нельзя назвать ласковым. А потом она взгромоздилась на мою кровать, и пришлось встать. Весь день всё равно не проваляешься, надо же идти в школу. В общем, я сделала вид, будто только что проснулась. И Андреа тут же на меня накинулась, схватила за пижаму и угрожающе сказала: – Где моя блузка? Давай её сюда, сейчас же! Знать наверняка, что её позаимствовала я, Андреа никак не могла, поэтому я сказала: – Отпусти, у меня её нету, я её не брала! – Брала-брала! А кто ж тогда? – крикнула Андреа, не отпуская меня. – Всё скажу сестре Франциске! Ябеда несчастная! Я быстро выскользнула из пижамных рукавов, и Андреа осталась стоять с пустой пижамной курткой в руках. Это было смешно, и я расхохоталась. Тут Андреа разозлилась ещё больше, в ярости бросила пижаму на пол и прошипела: – Ах ты воровка! А ну отдавай мою блузку сейчас же, не то… Тут раздался гонг на завтрак. А я ещё даже не умылась! Я помчалась в умывальную, Андреа – за мной. Она вырвала из моих рук зубную щётку и стукнула этой щёткой меня по голове – не больно, но ужасно обидно! Я схватила свою мочалку, совсем мокрую, и бросила её Андреа в лицо. Она отпрянула, поскользнулась и шлёпнулась. И тут же заревела – наверное, ушиблась. Она всегда такая нежная. Я бы и сама честно рассказала ей, что случилось с блузкой, но она не дала даже слова вставить, а сразу взяла и набросилась. Ещё и стукнула. А такое я сносить не буду! Андреа сидела на полу и скулила, а я ей добавила – ударила по голове. Не сильно – честное слово! – но Андреа взревела ещё громче и укусила меня за ногу, очень крепко. Отпечаток её зубов был виден потом целых три дня. Или два. От испуга я громко взвизгнула, и вдруг в умывальной появилась сестра Линда. – Прекратите немедленно, вы обе! – закричала она и схватила нас за руки – меня за левую, а Андреа за правую. Андреа громко всхлипывала. Я тоже плакала, только без слёз, и тёрла укушенную ногу. Сестра Линда отправила Андреа завтракать, а меня – в комнату переодеваться. – И чтоб больше я ни звука не слышала, – пригрозила она. И я опять ничего не смогла сказать. За завтраком Андреа бросала на меня злобные взгляды. Но я ковырялась в мюсли, а потом уткнулась в чашку с какао. Пусть оставит меня в покое и не пристаёт со своей дурацкой кофтой! |