Книга Вдали от Рюэйля, страница 18 – Раймон Кено

— Но ведь это не кролик и не свинья!

— Его зовут Газдрубал [84] . Не считая симпатии, которую он у меня вызывает, Газдрубал служит в основном для исследований на тему гигантизма среди стебельчатых. Я пытаюсь вывести породу гигантских вшей.

— Что за странная идея, — прошептала девушка.

Она присела.

— Как дела у вашей труппы?

— Очень хорошо, мадемуазель.

— Что вы будете представлять?

— Это секрет, мадемуазель.

— А вы сами играете?

— Нет, мадемуазель. Я руковожу.

— Наш шофер ведь у вас играет, не так ли?

— Томассон, да.

— И секретарша тоже?

— Жинетта Этьен, да.

— Народная труппа.

— Как видите, да.

— Сколько вас?

— Восемь, а со мной — девять.

— И как успехи?

— Поразительные.

Марта замолчала, похоже, в задумчивости, а может, в замешательстве.

— Никак нельзя к вам присоединиться?

— Ядрена вошь, — прошептал он.

Марта внимательно рассматривает расшитые носки своих шлепанцев.

— Мсье Саботье младшему я тоже отказал, — сказал Жак. — Кажется, он даже поет, но меня это не интересует.

— О Тино я у вас не спрашивала, — сказала Марта. — Каково ваше происхождение, мсье Сердоболь?

— То есть?

— Хотя это, наверное, нескромный вопрос?

— Профессия моего отца? Вы это хотели знать? Промышленник. Мать? Она из города Сен-Сезара [85] . Один из моих дядей — монсеньор города Сен-Сезар, архиепископ лионский и примат Галлии, другой — Луи-Филипп, принц де Цикада. Мы находимся в родстве с Нуа и Бруа.

Он кашлянул.

— Но прошу вас, — быстро добавил он, — пускай это останется между нами. Я бы не хотел, чтобы это знал весь город.

— Обещаю вам, — степенно сказала Марта.

Он подвинул маленький, совершенно белый лакированный табурет и сел подле нее, склонился к ней и внезапно замер.

Встал и поклонился.

— Добрый вечер, мсье Бапоно, — вежливо произнес он.

Мсье Бапоно дождался, когда Марта выйдет, и воскликнул:

— Ну и дела! Вот уж чего я никак не ожидал! Ну вы, старина, даете! Без особых церемоний. Приехали два месяца назад и уже обольщаете дочку патрона. Неплохо! Неплохо! А может, заодно и жену? Откуда я знаю?! Может, мой инженер-химик уже наставил мне рога! Черт-те что! Черт-те что! Хороший же я патрон, хорошо заткнутый патрон. Нет, вы мне только скажите, старина, главное, не смущайтесь, а! Серьезно!

Он взял Жака под руку и увлек на прогулку по лаборатории.

— Ну а не считая этого, как продвигаются наши индивидуальные исследования? Получается? Я уверен, что получается. Рационал! Рационал получается? А Митоктон [86] Бапоно? Получается Митоктон Бапоно?

— Я представлю вам отчет в течение этой недели.

— Прекрасно. Великолепно. Но индивидуальные исследования, расскажите-ка мне о них. Хотя, может, это нескромный вопрос?

Он отпустил его руку, отошел на два шага и с восхищением оглядел Жака.

— Послушайте-ка, не знаю, говорил ли я вам уже, но вы — впечатляющий экземпляр. Вы занимались спортом?

— Да. И даже танцами. Балетом.

— Обалдеть. Обалдеть. Обалдеть.

Он смотрел на него с восхищением.

— Я должен был поступить в Оперу, — сказал Жак. — Я давал сольные спектакли в зале «Плейель» и выступал на сцене нескольких мюзик-холлов. Впрочем, у меня это семейное, поскольку моя мать была балериной в кордебалете оперного театра Бордо. Но из уважения к отцу, который был архиепископом, я выбрал химию.

Бапоно вновь взял Сердоболя под руку и увлек в очередной обход лаборатории быстрым шагом.

— Танцор, — восклицал он, — инженер-танцор, танцор-инженер, нет, мне все-таки попался редкий экземпляр. Обалдеть!

Он вновь отпустил руку Жака, чтобы отойти на шаг.

— Вы чертовски хорошо сложены, — продолжил он. — Особенно поразительным я нахожу затылок, он свидетельствует одновременно о силе и уме обладателя. Такой затылок воспринимается как самое настоящее произведение искусства. Вам смешно? Вы — ученый, а я — промышленник, но искусство выше всего, не правда ли? Вот это нас и объединяет.

Он попытался вновь ухватить Жака под руку, но тот незаметно отстранился.

— Мне вот танцы, — сказал Бапоно, — художественные танцы, разумеется, кажутся чем-то феноменальным. Всякий раз когда я оказываюсь в Париже, бегу на балет. Вы даже не догадывались, правда? Вы даже не представляли? Балет — это восхитительно. Балерины — сплошное очарование. А красивые, атлетически сложенные тела в облегающих трико — вот что дает глубокое представление о человеческой анатомии.

Он кашлянул.

— А если вы мне что-нибудь станцуете? — предложил он. — Я бы обеспечил музыкальное сопровождение, а вы бы выделывали свои па.

Он принялся напевать, затем попеременно имитировать струнные и духовые. Жак после некоторого замешательства выдал несколько па, затем перепрыгнул через стол с рьяностью позитрона, вытолкнутого из ядра бора.

Вошла мадам Бапоно.

И сказала: «Не стесняйтесь, господа».

Бапоно прыснул со смеху. Жак сделал достойное лицо и поклонился. Мадам Бапоно была одета так же, как ее дочь, ее шлепанцы были расшиты идентичным образом. Она подвинула стул и села.

— Прошу вас, — сказала она. — Продолжайте.

Она доброжелательно улыбалась.

— Нет-нет, — воскликнул Бапоно, потирая глаза, — на сегодня хватит. Пойдем спать.

— Вы репетировали? — спросила мадам Бапоно.

— О нет, мадам, я руковожу, я сам не играю.