Онлайн книга «Слепой Орфей»
|
– Ах-хар-рашо! – выдохнул Кирилл, растираясь широким пестрым полотенцем.– Из земли водичка – не из водопровода. Выйду на покой, перееду, Глебка, к тебе. Молочко, колодец… – …покойнички! – ехидно подхватил Стежень. – Не боись! – Игоев сочно хлопнул друга по мокрой спине.– Разберемся! – и ехидно: – Мастерство требует упражнения, а у тебя, брат мастер, уже уши мхом заросли. – Как же! – отозвался Стежень. Он вытираться не стал, вертелся по траве, рассыпал во все стороны серии легких стремительных ударов и поэтому речь его дробилась на слоги: – Как… же…чья…бы…ко…ро…ва… мы…ча…ла! Глеб крутнул сальто назад, поскользнулся, приземляясь, на мокрой траве, но грамотно упал на колено. Нога его описала длинную низкую дугу, сметая с ног воображаемого противника. Кувырок – Стежень встал на руки и сказал перевернутому вверх ногами Кириллу: – Разжирел ты, Кир, стыдно глядеть! – Это у меня природное,– солидно возразил Игоев, похлопав себя по животу.– Три раза в неделю в теннис играю. – Тебе молотом махать надо, а не ракеткой! – Стежень гибко перевернулся, встал на ноги.– Теннис! Игоев застегнул рубаху, пригладил мокрые волосы. Утро было холодным, но после колодезной воды осенний ветерок только увеличивал удовольствие. – Кормить меня будешь? – осведомился Кирилл.– Или на диету посадишь? – Сядешь,– ухмыльнулся Стежень.– Если повезет, на диету, если не повезет… – Оптимист! – изрек Игоев.– Пойду пошарю у тебя в холодильнике. Может, удастся что-нибудь сварганить. – Нет уж! – возразил Стежень.– Я сам. Знаю вас, городских. Только продукты испортишь! Глава пятая
Два всадника гуськом ехали по лесной тропе. Ехали, то и дело нагибаясь, чтобы не задеть головами обвисшие еловые ветки. Мохнатые, с широкими крупами и большими головами лошадки бежали вялой рысью и, кабы не понукания всадников, давно перешли бы на шаг. На обоих – панцыри поверх грубых рубах, шеломы сняты с голов и приторочены к седлам. Налучи да колчаны – из хорошей кожи, ножны широких мечей обложены хоть и потертым, но бархатом. Слишком хороши для «лесных озорников». Но рожи у обоих таковы, что сразу ясно: подвернись случай ободрать кого – обдерут. Да и душу еще отымут, чтоб не болтал. Тропа вывела на запущенную вырубку с покосившейся избенкой посередине. Всадники спешились, бросили поводья наземь и не без опаски приблизились к избушке. Со стороны могло показаться – недоброе замышляют. Однако на сей раз было не так. Воев [4] мучил страх. Тот, что порешительней, первым ступил на вросшее в землю крыльцо, несильно стукнул кулаком в черные дверные доски. Из избенки – ни звука. Решительный плюнул через плечо, соединил пальцы оберегом и толкнул дверь. Та, заскрипев, поворотилась на единственной петле, открывая темное нутро избы. – Колдун, а колдун… – робко позвал воин, не решаясь войти. – Чего надо? Первый так и подпрыгнул на месте, второй дернулся, по привычке ухватился за меч… Колдун, набычась, стоял позади, в пяти шагах. Как из-под земли выскочил… – Ну? – проворчал он, хмуро глядя на воев из-под спутанного чуба. Был ведьмак не оружен, один только короткий засапожник [5] с темляком из желтой кожи. – Такое дело, слышь… – пробормотал первый.– Новый этот, у нас, слышь, урод-то… Он заметно трусил и старательно глядел в сторону, чтобы случаем не глянуть в пронзительные, в красных прожилках очи колдуна. – Слышь, пособи, а? – Быть не может! – Речь ведьмака как бы накрыла бормотание дружинника. Но тот лишь виновато развел руками. Колдун ощерился. Во рту его недоставало передних зубов, но говорил он ясно, без шепелявости: – Значит, трогал кто. Так? – Косаня, дурень пустоголовый, рукой се пособил… – глядя в траву, промямлил воин.– Ругай сказал: помоги. Заплатим, слышь, по чести… – Втрое против прежнего! – отрезал колдун.– И разом! – Это отчего ж втрое? – возмутился второй, длинноусый и длинноносый, с варяжской рожей и яминой старого шрама под глазом. Сказал и, забывшись, глянул на того, кому говорил, хотя помнил, еще дед учил: не гляди ведьмаку в очи! Глянул и осекся. И сник под нехорошей усмешкой колдуна. – А оттого ж! – тешась его страхом, отвечал ведьмак.– Чаю, вскорости наедет из Нова Града княжича убиенного отец да и наденет на кол старшого вашего. За кровь свою… – потянул с умыслом и завершил: – Зряшно пролитую. Оба дружинника еще более смутились. – Откель знаешь? – спросил первый. Спросил, не чая ответа, а чтоб страх придавить. – Знаю.– И, смягчившись, объяснил: – Втрое беру, чтоб старшой ваш вдругорядь сам руки дурные обрубал. Уразумели? – Да ясно уж,– буркнул воин. – Ну коли ясно, так ступайте. Уже взявши повод, длинноусый опять не утерпел гордость поправить: – Колдун, а что ж ты хоромы свои не поправишь? – мотнул головой на избушку.– Аль мужеской силы нет? Колдун даже вроде не осерчал, а задумался, склонил большую голову на плечо, покарябал в бороде и вдруг сказал неожиданно весело: – Вот ты и поправишь! – Я? – изумился длинноусый. – Ты, ты! Топором махать мастак, верно? Вот и скажи старшому: как луна убывать начнет, пущай отпустит тебя ко мне. На седмицу. Управишься за седмицу-то? – Не с руки мне! – зло отрезал длинноусый. – Не с руки, говоришь? – Темное лицо колдуна опять стало недобрым; забрал в кулак бороду, пожевал и спросил: – Седни по вечери куда идешь? – Дело мое! – буркнул воин и полез в седло. – Не ходи,– ласковым голосом посоветовал колдун.– Не ходи. Почто бабу дразнить… – Не уразумел… – растерявшись, проговорил длинноусый. – А ты подумай. Длинноусый подумал… и лицо его стало еще более растерянным и вдобавок красным, как рачий вареный панцырь. – Вот так-то,– еще ласковей произнес ведьмак.– Что, управишься за седмицу? – Управлюсь,– буркнул воин.– Быстрей сделаю. А ты чародейство свое оставь… – В голосе проскользнули просительные нотки. – Да уж не тревожься,– успокоил ведьмак. И тут же добавил строже: – До времени! Дружинник поспешно поворотил лошадку, и оба посланца тут же скрылись за деревьями. |