Онлайн книга «Дети Хроноса»
|
Инспектор вернулся без пятнадцати четыре. – Эта картина меня радует, – засмеялся Версавел, когда увидел, что его начальник пыхтит за клавиатурой. Ван-Ин остановился в середине предложения, в котором и так уже было немало опечаток. – Вот и ты, – сказал он презрительно. – Как видно, кто-то отлично развлекся. Джонатан оправдал ожидания? – Не-ве-ро-ят-но, – ответил Версавел, сияя. – Он угостил меня обедом в «Кармелите». Он подошел и сел на край письменного стола. – Джонатан – настоящий гурман и, кстати, всегда им был. На первое мы взяли жареную утиную грудку на перинке из клубничного желе, которую подали с чуть теплым муссом из артишоков. На второе был тимбаль из морского черта с фаршированным цикорием и икрой форели и потом седло барашка с… – Я выпил только кофе, – язвительно заметил Ван-Ин. – И «Мутон Ротшильд», – невозмутимо продолжал Версавел. – Пожалуй, еще 1984 года. От этого ни один смертный не откажется. – К счастью, тебя не слышит Франк. Версавел пожал плечами. – Франк знает, что у меня были отношения с Джонатаном. В этом как раз и заключается разница между нами и вами, гетеросексуалами. Мы, мужчины, не заморачиваемся по поводу старых интрижек. Друг остается другом. Мы с Франком даем друг другу такую свободу. «Мутон Ротшильд» не пошел Версавелу на пользу. Инспектор вел себя как старый хиппи под ЛСД. – Джонатан тоже что-нибудь рассказал? – спросил Ван-Ин. Версавел проигнорировал сарказм своего начальника. В мыслях он все еще сидел в «Кармелите» лицом к лицу с Джонатаном. Слушая разглагольствования Версавела, Ван-Ин вспомнил, что прошло три часа с тех пор, как он курил последний раз, и нервно схватил свои сигареты. Это был явно случай крайней необходимости. Господи, разве добьешься чего-нибудь от старого гея, который спустя пятнадцать лет воспылал страстью к другу молодости? – Ты же не думаешь, что я пьяный, комиссар? – спросил Версавел, глядя на своего шефа с ребяческой ухмылкой. – Давай к делу, Гвидо. Потом можешь спокойно вздремнуть. Версавел сел на свой стул. Улыбка на его губах окаменела. – По словам Джонатана, Love была борделем для влиятельных лиц. – Название загородного дома Версавел произнес по-английски. – Есть имена, Гвидо? – У него их нет. – Тогда откуда он знает, что это были влиятельные люди? – Он это предполагает. – Ах, он это предполагает. Версавел оценил сарказм Ван-Ина. Хождение по шлюхам преступлением не является. – Джонатан иногда сопровождал Вандале в бордель на Малсестеенвег. Там он кое-что про Love и услышал. Хозяин заведения, некий Вилльям Артс, однажды разболтал Джонатану, что он должен приводить туда клиентов получше и специальных девочек. Там они могли спокойно делать все, что им угодно. – Если я правильно понимаю, Вандале предоставлял Love своим деловым партнерам, – разочарованно произнес Ван-Ин. На долгом звуке «о» в слове Love он немного заколебался. – Нет, в Love с долгим «о» раньше жили графы Фландрии. Джонатан произносил название по-английски. – Верно, – сказал Ван-Ин. – А я подумал, что Love имеет какое-то отношение к зелени деревьев[22]. – Могло бы быть и так, – ухмыльнулся Версавел. – С листвой ты, собственно говоря, уже тоже близок к истине. – Как так? – Ван-Ин растерянно посмотрел на подвыпившего инспектора. – Седина в бороду, а бес в ребро. Разве не так порой бывает? Как раз ты должен бы это знать, Питер. Ван-Ин сочувственно покачал головой. – Сделать кофе? Он пошел к подоконнику и налил в кувшин воду. Рассерженный Версавел был так же полезен, как пастор у смертного одра масона. Первый раз за двенадцать недель Ван-Ин выкурил больше десяти сигарет за сутки. Ханнелоре ничего не сказала. Она баловала себя еще одним бокалом мозельвейна и молча боролась против разъедающего ее желания затянуться сигаретой. У обоих был тяжелый день. Ван-Ин небрежно потушил в пепельнице полсигареты. Ханнелоре чуть с ума не сошла, глядя на тлеющий окурок. – Что-то случилось? – спросил он монотонно. – Нет. Как дела с Гербертом? Ван-Ин плохо разбирался в женской психике, но и уж совсем отсталым тоже не был. Ее глаза были влажными, словно она в любой момент могла расплакаться. – Подогреть тушеную капусту? – любезно предложил он. Он был вполне милым, этот Питер. – Порцию картошки фри? Ханнелоре провела рукой по столу. – Я хочу сигарету, – сказала она решительно. Ван-Ин попытался схватить пачку, но она его опередила. – Ханне, тебе нельзя. Но было уже поздно. Когда она набрала полные легкие дыма, глаза ее засияли. – Только одну, – умоляюще пробормотала она. – Я думал, мы договорились, что ты не будешь больше курить, – выпалил он, разозлившись. – В обмен на это я буду соблюдать жесткую диету. Я свое слово сдержал: десять сигарет в день, сырые овощи, пресная рыба и хлеб из муки грубого помола с опилками. Ханнелоре затягивалась сигаретой, как одержимая. Ее лицо стало бледным, словно венецианская маска. – За сегодняшний вечер ты уже выкурил полпачки, – возразила она. – Я их посчитала. Ван-Ин старался не потерять самообладание, спросив себя, на что он был бы способен, если бы кто-нибудь попросил его больше не курить. – Хорошо, только одну. Но ради бога… – Что «ради бога»? Ты думаешь, только у тебя стресс? Попробуй-ка поработай денек в суде. – Ханне, пожалуйста, расскажи, что случилось. Ханнелоре встала – явный признак того, что она не может сдержать эмоции. – Я скажу тебе, что случилось. Ты уже целый вечер ходишь, надув губы, и куришь сигареты. И ты еще смеешь утверждать, что я нарушила наш уговор. Ван-Ину уже сто лет так не затыкали рот. Он сразу же вспомнил старого врага. Против несправедливости он был бессилен. Сдавливающее чувство того, что его душат, и гнев, который мчался по пищеводу, столкнули его лицом к лицу с прошлым, в то время как он думал, что оно было похоронено. Он подскочил и, поджав губы, понесся в кухню. В холодильнике еще стояла наполовину выпитая бутылка виски J amp;B. В саду Ханнелоре сделала последнюю затяжку. Голова у нее шла кругом. Она посмотрела на звездное небо, глубоко вздохнула и выкинула окурок в розы. Дверца холодильника тихо захлопнулась. – Хорошо, напейся. Я пошла спать! – крикнула она свирепо, открывая заднюю дверь. |